Читать «История Франции. Том 2. Наследие Каролингов» онлайн - страница 47

Сама латынь существовала ради совершения богослужения. Язык общения с Богом должен быть очищен от вековых наслоений, чтобы стать всеобщим и совершенным, каковыми являются сами Церковь и христианство, обновленные императором Карлом Великим. В традиции, идущей от св. Иеронима, которой и неравной степени следовали во Франкском королевстве, любовь к письменности и стремление к Богу соединялись в одно целое. Использование латыни и взятие ее за образец означало подражание древнеримском литературе периода ее расцвета. Потому Цицерон и Вергилий были пересажены на почву церковной культуры, были разрешены, как пишет Луп Феррьерский, в обществе избранных. С ними и благодаря им стало возможным лучше изучать Священное Писание и правильнее составлять литургические, канонические, агиографические тексты, угодные Богу и полезные Его служителям. Восстановить связь с классической античностью означало благочестивый поступок. Если к тому же изучение литературы доставляет чистое наслаждение, то в этом нет греха. Это возрождение, начатое во второй половине VIII века, было еще далеко от завершения. Поколение ученых, следующее за Алкуином, предалось этой работе с силой и убеждением. Переписка Лупа Феррьерского наполнена советами со знатоками о значении и произношении латинских слов. «„Locuples“ („богатый“) в родительном падеже, — указывает Луп своему ученику в Фульда монаху Альтуину, — имеет ударение на предпоследнем слоге, как показывает Присциан в пятом томе». Знать грамматику значит встать на путь истины. Настойчиво ощущалась потребность достать как можно больше текстов, и в лучшей редакции, ибо текст с искажениями это грех против духа. Среди ученых и между религиозными учреждениями выдача книг и обмен ими шли успешно, даже если их счастливые обладатели не хотели выпускать из рук свои ценные экземпляры. Луп Феррьерский является неисчерпаемым, почти единственным источником знаний о культурной практике во второй четверти IX века. Процитируем более подробно его письмо к Эйнгарду, написанное около 829 года, манерные обороты которого типичны для эпистолярного жанра тех времен: «Переходя границы всякого приличия, я еще прошу Вас одолжить мне несколько Ваших книг на время моего пребывания здесь: просить книги это гораздо менее дерзко, чем добиваться дара дружбы. Я хотел бы получить трактат Цицерона о риторике (у меня он есть, но очень плохой: я сверил свой экземпляр с рукописью, которую здесь нашел, и считаю, что она лучше, мой же — с массой ошибок)»…