Читать «Верный муж (сборник)» онлайн - страница 53

Надя вяло попрощалась и положила трубку.

Конечно, поняла – чуйка у Мары… Недаром дед был энкавэдэшником. На чем и погорел, как водится.

Она взяла оставшиеся письма. Их было совсем немного, примерно столько, сколько было уже прочитано. Значит, еще пару дней экзекуций. А можно и пару часов. Вот только прочесть все и сразу у нее точно здоровья не хватит и душевных сил. Они и так на исходе.

И вот опять твое жесткое неприятие возраста, того абсолютного факта, что так, как было, уже никогда не будет.

А борьбы с этим снова никакой – твой постоянный и обычный жизненный стиль. Колени болят – ну разумеется. И будут болеть сильнее. И спина тоже, даже при твоем цыплячьем весе. А у тебя опять истерика! Да, значит, мази, компрессы и все такое. Противно, а что делать? Суставы – участь неюных, увы! Уже вижу твое выражение лица и злость в глазах. И ты швыряешь письмо и кричишь: «Чертов зануда!»

И опять обижаешься! А лыжи? Зарядка? Прогулки пешком, в конце концов!

Занудствую и знаю – ничего этого не будет! Ладно, жалуйся! Бог с тобой! А я, как водится, пожалею – так и быть! Французской краски для волос найти не могу – только немецкая и польская. Выслать? Или поискать не так бестолково?

Звонил Чуйковым. Ничего хорошего, радуют только внуки. У детей сплошные проблемы. Дочка с зятем собрались уезжать, и Чуйки уже готовы помирать. Что у них останется? Ничего. Только письма и редкие звонки. В общем, они в трансе и пьют реланиум.

Теперь о хорошем – оно, представь, тоже есть. Был в Пушкинском на «Москва – Париж»… Многое очень здорово, но после опять прошелся по «нашим» залам, понял, что ничего лучшего еще не придумали. И никто не переплюнул ни Сезанна, ни Дега, ни Ренуара. Хорош мой любимый Майоль, которого ты никогда не любила. Его модели тебе не нравились – коротконогие, приземистые, «простолюдные». Это есть, но есть и жизнь – а не «красивость». Так же, как и в тетках Гогена, которые тебе тоже не по нраву. А колористика тебя восхищала, помнишь?

Постоял у Матисса и твоей привязанности к нему так и не понял – в который раз.

В общем, ушел довольный и просветленный. Тебе смешно?

Был на Калининском, в «Мелодии». Взял кое-что интересное…

Тебе понравится. Шел обратно по Арбату и вспоминал, вспоминал…

Волю с Милой, их комнату в Козицком… Печку-камин – вечно дымила. Милин салат с треской, водку с красным перцем. Волькины стихотворные вечера… И песни под гитару… Так сжало горло!

К их дому подойти не решался. А потом взял себя в руки и пошел. Дома уже нет! И кому он мешал, господи? Нет и соседнего, где была ночная булочная, помнишь? Выходили от Вольки и брали в булочной горячие сайки. Завоз был в два ночи, и сайки обжигали руки. И шли мы с тобой по Садовому – абсолютно пустому – и лопали эти сайки. Невероятной вкусноты, да? Домой приходили к пяти и тут же падали в кровать, радуясь, что завтра воскресенье. А в семь утра этот идиот Виталик врубал на кухне радио. Боже! Этот ужас я помню и сейчас.