Читать «Бессонница в аду» онлайн - страница 38

Шуре явно доставляло удовольствие командовать помощницами, доходило до нелепостей: Мария собиралась чистить картошку и хотела набрать теплой воды, но повариха категорически запретила брать теплую, якобы, картошку можно мыть только холодной. Интересно, думала Мария, а там, где жара сорок градусов, что, воду для мытья картошки ставят в холодильник? Да, Шура была хорошей поварихой, хотя бы потому, что знала сотни способов, как порезать эту самую картошку, и Мария еще ни разу не угадала нужный, а Шура при этом каждый раз подчеркивала полное ничтожество своей помощницы.

Маша продолжала драить кастрюли и полы, а ночью, не выдерживая храпа соседок, выбиралась из комнаты. Но пришло время, и она привыкла и к храпу, и Галининому ночному бормотанию, стала крепче спать. Женщина свыклась с положением смертницы, исчез панический ужас, который она постоянно испытывала первое время, когда ей все время казалось, что, вот, пришли за ней. Идя по длинному коридору, она уже не оглядывалась поминутно, словно ожидая увидеть за спиной свою смерть. Мария уже не думала беспрерывно о предстоящем эксперименте и не анализировала свою жизнь, бессознательно ища в прошлом причины своего нынешнего положения, словно этот ад, в который она попала, уготован ей был в наказание. Вечный вопрос «за что?!» так и остался без ответа, – может быть, там где-то и есть справедливый судия, но не в этой жизни.

В начале лета Мария отметила, что Хан стал еще более агрессивным, ожесточенным. Она, по складу своего характера, не могла выносить, когда рядом с ней люди беспричинно злятся, раздражаются, и все пыталась как-то смягчить своего хозяина. Он все чаще морщился от головной боли, и она теперь почти каждую ночь подолгу массировала ему шею, плечи, спину и голову. За прошедшие месяцы руки у Марии от долгих тренировок окрепли, стали сильнее. Теперь сеансы массажа удлинились, это хорошо действовало на Хана, ненадолго снимало боли.

Эти их ночные посиделки в холле должны были заметить все – через коридор время от времени проходили дежурившие охранники, они с опаской и удивлением поглядывали на беседующих и потом должны были рассказывать об этом другим обитателям корпуса, а также своим женщинам. Но, по-видимому, ребята здесь не болтливые, никто не интересовался, кроме Ирочки и Гали, о чем же беседуют всемогущий Хан и его будущая жертва. Но и та, и другая, в сущности, в откровениях Марии не нуждались.

Если Мария засыпала крепко и не выходила в холл, Хан бесцеремонно заходил в их комнату в любое время ночи, включал свет, и, когда она открывала глаза, кивал ей на дверь. Мария покорно вставала и брела на свою ночную вахту. Иной раз Хан был не в настроении, и тогда они не разговаривали, только пили молоко и расходились спать, частенько же беседы затягивались, они сидели вдвоем час, другой. Но всегда, непременно, он требовал ее присутствия. И она продолжала нести свою ношу в одиночку, при этом для нее ничего не менялось. Потом ему надоело будить ее, и он как-то недовольно спросил:

– Что это ты сама не выходишь?

– Устаю днем на кухне, крепко засыпаю…

– Ты же мне рассказывала, как работала дома: днем на службе, утром и вечером на кухне и еще вроде бы, успевала с сыном заниматься, сидела чуть ли не до утра. А тут та же самая кухня, только на службу не надо идти, и вечера свободны…

– Да ведь я рассказывала о том времени, когда была моложе. А сейчас я плохо себя чувствую, сил нет. Постарела быстро… Да и дома никогда раньше так много физически не работала – в саду возилась только для удовольствия, а тут это бесконечное мытье посуды просто изматывает: ваша Шура требует, чтобы все сковородки и кастрюли блестели, попробуй, перетри их…

Вскоре после этого разговора она опять не вышла в холл. В эту ночь всех разбудил выстрел, оглушительно прогремевший в пустых гулких коридорах. Все женщины в Машиной комнате проснулись, сели на кроватях, испуганно поглядывая друг на друга. Мария встала и приоткрыла дверь в коридор, и тут же к ним в комнату скользнул Олег Аркадьевич.

– Что это там? – спросила она.

– Шеф, кажется, кого-то убил. Наверно, не повезло охраннику…

– За что он его?

– Ни за что. Приступ у Хана. Черт, надо подойти к нему, забрать пистолет, пока он тут всех не перестрелял… У него же такие адские боли, что никакие обезболивающие не помогают.

– Тут же все медики, что же ему никто не поможет?

– Умная ты какая! Он отказывается принимать наркотики, хочет дожить свою жизнь нормальным человеком.

– И чем охранник-то виноват?

– Ничем, просто Хан от боли полуослепший, полуоглохший, никого не узнает, возможно, ему мерещится какая-то гадость, вот он и начинает ничего не соображая, беспорядочно палить вокруг…

Олег осторожно выглянул, огляделся, но коридор был пуст, в этом крыле жилых комнат мало. И он повернулся к Маше:

– Пойди-ка ты…

– Не ходи, Мария, Хан тебя пристрелит. В припадке он во всех стреляет, кто близко подходит, – раздался сзади голос Натальи.