Читать «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4» онлайн - страница 34

– Мне не хотелось бы оставлять госпожу.

Южные передние покои были заняты монахами, поэтому Тюнагона поместили в восточных, отгородив для него место ширмами. Восточные покои были совсем рядом с опочивальней больной, и Нака-но кими не преминула выказать свое недовольство, но дамы, радуясь, что Тюнагон не оставил их, готовы были на все, лишь бы угодить ему.

Уже на первую ночную службу приступили к беспрерывному чтению сутры Лотоса. Для этой цели было отобрано двенадцать монахов с самыми звучными голосами.

В покоях Тюнагона горел свет, но во внутренней части дома было темно. Приподняв полу переносного занавеса, Тюнагон проскользнул в опочивальню.

Рядом с больной сидели две или три пожилые дамы и Нака-но кими, которая, увидев гостя, сразу же спряталась. Сердце Тюнагона мучительно сжалось – такой хрупкой и беззащитной показалась ему Ооикими!

– О, зачем не хотите вы говорить со мной? – спрашивает он, взяв ее за руку.

– Ах, когда бы я только могла… Но, увы, нет сил… – еле слышно отвечает Ооикими. – Вы так давно не приезжали, я боялась, что покину мир, не успев проститься с вами…

– Неужели вы ждали меня? О, как я виноват… – говорит Тюнагон, содрогаясь от рыданий.

Он дотрагивается до ее горячего лба.

– За какие прегрешения послано вам это испытание? Может быть, не зря говорят, что человек, обидевший кого-то…

Приблизив уста свои к ее уху, он начал что-то тихонько нашептывать ей, и, смутившись, Ооикими спрятала лицо. Она была так слаба и беспомощна… «Что будет со мной, когда ее не станет?» – невольно подумал Тюнагон, и дыхание стеснилось в его груди.

– Все эти дни вы ухаживали за больной и, должно быть, устали, – сказал он, обращаясь к Нака-но ками. – Отдохните хоть эту ночь. Я побуду возле нее.

Нака-но кими послушно удалилась, хотя на сердце у нее было тревожно.

Ооикими растерялась: пусть Тюнагон не видел ее лица, но он сидел совсем рядом… Впрочем, скорее всего таково было ее предопределение… Невольно сравнивая Тюнагона с принцем, она не могла не отдать должное его сердечному постоянству и поистине трогательной преданности. Разумеется, присутствие Тюнагона тяготило ее, но, не желая оставаться в его памяти черствой, неблагодарной особой, она не стала просить, чтобы он ушел.

Всю ночь до рассвета дамы по указаниям Тюнагона составляли целебные снадобья, и он сам подносил их больной. Однако Ооикими наотрез отказывалась от всего, что ей предлагали. Тюнагон был в отчаянии. «Что же сделать, чтобы сохранить ее жизнь?» – спрашивал он себя, но, увы, тщетно!

На рассвете сменились монахи, читавшие сутру, громкие голоса вновь заступивших разбудили дремавшего в своих покоях Адзари, и он принялся произносить заклинания и молитвы. Его старчески хриплый голос вселял надежду в сердца тех, кто знал, сколь велики его добродетели.

– Как госпожа чувствовала себя ночью? – спросил он и тут же, всхлипывая, заговорил о покойном принце.

– Где он обитает теперь? Я был уверен, что он возродился в земле Вечного блаженства, но вот недавно явился он мне во сне, облаченный в простое мирское платье, и сказал: «Я познал суету мира сего, и у меня достало твердости от него отречься. Только одно чувство привязывало меня к миру, из-за него мне придется еще некоторое время пробыть вдали от земли обетованной. Вас же прошу помочь мне побыстрее достичь ее…» Он говорил вполне отчетливо, и я не мог ошибиться. Я не сразу сообразил, как лучше помочь ему, и, решив для начала ограничиться самым доступным, велел пяти-шести монахам, которые в то время служили вместе со мной, усердно повторять имя Будды. Потом, поразмыслив немного, послал других монахов в мир, дабы они совершили обряд поклонения «дзёфукё».