Читать «Сквозь столетие (книга 1)» онлайн - страница 38

— Скажи, Аверьян, какой он собой, наверное, богатырской породы, крепкий как дуб?

— Ну что ты, Никита, — крепкий как дуб! Он ростом такой, как ты, но щуплый, невзрачный на вид, ну, как все городские, и худой.

— Откуда же сила у него взялась?

— Взялась. Он все доискивался правды. И увидел, что простые люди живут очень бедно, голодают, прозябают в нищете. И дети у них растут несчастными, так как не каждый день видят кусок хлеба. Понял? Я, Никита, не знаю, почему открыл тебе душу, доверился тебе. А вдруг ты пойдешь да и расскажешь фельдфебелю?

— Аверьян! Клянусь отцом и матерью. Ну, богом клянусь — никому не скажу!

— Возможно, я ошибусь, но поверю тебе. Только хочу предупредить, ты ко мне больше не подходи, Никита. С завтрашнего дня держись подальше от меня, чтобы не навлечь на себя беду.

— А почему? Разве ты какой-то преступник?

— Не преступник, но могу не понравиться кому-то. Ведь еще не забыли, что мой отец когда-то пострадал из-за знакомства с хорошими людьми. Да я не боюсь. Я не совершил ничего плохого. Но береженого бог бережет, как говорил мой дед. Не подходи больше ко мне.

— Да почему? Наши койки стоят рядом, не я же эти койки поставил.

— Конечно, не ты, но придраться могут к чему угодно.

К ним подошел сосед Никиты по койке с левой стороны.

— Э! Брат хохол! Прячешься от меня, не хочешь угостить махоркой. Так курить охота, что даже пятки чешутся. Скупердяй!

— А он и мне не давал, — сердито отозвался Аверьян, — еле выпросил. На самом деле скупердяй. Вцепился в свой кисет, как кот в сало.

— А почему я должен со всеми делиться? Мне отец прислал два рубля, что же теперь всех табачком угощать? Дружба — дружбой, служба — службой, а табачок — врозь.

— Что, все ваши полтавчане такие скупые?

— Разные бывают. А вы какие? Сначала Аверьян приставал, теперь ты. Раздам все, а сам что потом буду курить? Разве пачки, что выдают в цейхгаузе, надолго хватает? Надо прикупать. Давай бумажку, насыплю, но завтра не дам.

— Так и знал, что ты сам себя раз в год любишь, полтавский галушечник.

— А ты курский соловей, да поешь плохо.

— О! Сцепились. А кто же я? — подбежал еще один «стрелок» за табачком.

— А ты вятский лапотник! — захохотал Аверьян. Хохотал, а на душе кошки скребли. Рад был, что Никита сумел свести разговор со словоохотливым курянином к шутке, да еще и выдал себя за скупого. Обманул его.

— Никита! А завтра дашь табачку? Хоть на две самокрутки, — льстиво подкатывался к Никите Аверьян.

— Нет! Сегодня угощал, а завтра — дудки!

— И мне не дашь? — спросил курянин.

— Не дам! С длинной рукой — под церковь! Там дадут!

— Жмот ты полтавский. Не знаю, зачем тебя в гвардию взяли. За щепотку махорки готов с Исаакия прыгнуть.

— Готов прыгнуть! Только вслед за тобой. Сначала ты, а за тобой и я.

— Тебя не переспоришь, — отошел курянин.