Читать «Сквозь столетие (книга 1)» онлайн - страница 229

Уже в первые часы пребывания в госпитале Пархом был поражен самоотверженностью этих людей. Они трудились без смены день и ночь, на ногах приходилось стоять часов по двадцать.

После укола Пархом уснул. Открыл глаза и не мог понять, долго ли спал. За столиком сидели сестра и санитар. Он что-то писал, а она диктовала ему, потом они о чем-то разговаривали.

Пархому неудобно было прерывать их беседу, и он сделал вид, что спит. Но то, что он услышал, окончательно развеяло сон. Это нельзя было назвать невежливым подслушиванием. Их разговор был для него такой же ошеломляющей неожиданностью, как взрыв снаряда дальнобойного орудия. Хотелось вскочить с топчана и крикнуть: «Что вы делаете? Ведь рядом с вами посторонний человек, и он все слышит!»

Санитар называл медсестру Марией Ильиничной, а она его, как во время медосмотра, — Александром Серафимовичем. Шла речь о Москве, о детях санитара, о матери медсестры и о ее брате. Из их разговора он узнал, что брат находится за границей, в нейтральной Швейцарии, что зовут его Владимиром. Но что это? Пархом с трудом сдерживался, чтобы не вскочить со скрипучего топчана, и старался дышать тихотихо, боясь выдать себя. Санитар назвал брата Марии Ильиничны Лениным. Ильинична! Так Ленин тоже Ильич! Значит, эта женщина, которая с такой теплотой заботится о раненых, — родная сестра Владимира Ильича Ленина, руководителя большевистской партии!

Пархом был и удивлен, и поражен, и крайне ошеломлен. Здесь, в самом пекле войны, где совсем рядом проходят кровопролитные бои, где ежеминутно погибают тысячи людей по обеим сторонам фронта, идет разговор о партии, о той партии, с которой он с юношеских лет связал свою судьбу.

Вдруг Пархом услышал, как санитар заговорил о нем: «Мне понравился этот молодой человек. Да и татарин, что сопровождал его, все повторял: «Гамай — якши, Гамай — хороший, солдаты любят его, он говорит хорошие слова, он смелый, ведь не зря наградили его Георгиевским крестом». «Если солдат хвалит его за хорошие слова, — слышит Пархом голос медсестры, — значит, наш подопечный честный человек. Да и записка капитана свидетельствует о многом. Надо поговорить с ним». Так вот почему его устроили в этой комнате! Потому что награжден Георгиевским крестом! Это уже Хатахутдинов постарался. Нет у него никакого ордена. Прошел слух еще под Перемышлем, будто бы за тот бой, когда Пархом спас взвод от лишних жертв, командир батальона написал реляцию и подал командиру полка. Да на этом все и закончилось. Но Хатахутдинов — это одно. А какую же записку передал капитан? Очевидно, теперь медсестра будет его расспрашивать! А может, лучше самому завести разговор, ведь со времени пребывания в армии он был оторван от организации. А надо что-то делать. Что именно, он не знал. Очевидно, кто-то из этих людей, и прежде всего симпатичная сестричка, скажет, как поступить. Пархом говорил солдатам, что война не нужна народу, что ее затеяли наши и чужие цари. А может, еще о чем-то следует рассказать? А можно ли выступать открыто, напролом? Арестуют и — на каторгу. Может, надо выжидать? Если бы были листовки, можно было бы их раздавать, подбрасывать, пускай солдаты читают.