Читать «Энергореформа: правда и вымысел» онлайн - страница 26

Постановлением Правительства от 11 июня 2001 г. № 526 «О реформировании электроэнергетики Российской Федерации» был дан отсчет времени начала реформы.

Согласно этому документу, к основным целям реформирования относятся: обеспечение устойчивого функционирования и развития экономики и социальной сферы, повышение эффективности производства и потребления эл. энергии, обеспечение надежного и бесперебойного энергоснабжения потребителей. Стратегическая задача реформирования определена как перевод электроэнергетики в режим устойчивого развития на базе применения прогрессивных технологий и рыночных принципов функционирования.

После этого началась разработка нормативно-правовых документов по реформированию, среди которых основополагающими стали Федеральный закон Российской Федерации от 26 марта 2003 г. № 35-Ф3 «Об электроэнергетике» и Федеральный закон от 26 марта 2003 г. № 36-Ф3 «Об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период…».

Одной из ключевых задач, которые решаются при реформировании отрасли, вытекающей из вышеназванных законодательных актов, является разделение видов деятельности в электроэнергетике. Она заключается в отделении функций естественных монополий от так называемых конкурентных функций. К естест-венномонопольным видам деятельности принято относить передачу и распределение электроэнергии и функции системного оператора. К потенциально конкурентным – производство (генерацию) электроэнергии, сбыт, ремонтные и сервисные функции. Иными словами, задача реформирования состоит в разделении вертикальноинтегрированных энергокомпаний.

Проводимая в России реформа электроэнергетики – это не ноу-хау РАО «ЕЭС России». Она проводится по образу и подобию аналогичной реформы в США, странах Западной Европы и Южной Америки.

Так, например, в США в 60-е годы прошлого столетия власти жестко ограничивали издержки в тарифах на электроэнергию, в результате чего снизилась надежность и повысилась аварийность в электроснабжении. После чего для восстановления работоспособности отрасли тарифы были увеличены в 4 раза. В 1978 году при повторной попытке сокращения издержек в электроэнергетике был принят акт «О политике регулирования в электроэнергетике» (PURPA), который предусматривал три модели реформирования. Третья модель предполагала разделение сфер производства, передачи и сбыта. При этой модели тарифообразование строилось по маржинальному принципу, то есть в качестве продажной выбирают цену энергии самого дорогого поставщика, закрывающего потребность потребителя. Этот тариф всегда выше среднеотпускного, при этом поставщик самой дешевой электроэнергии получает сверхприбыль, а электростанции, не участвующие в покрытии нагрузок вынуждены закрываться. В результате таких преобразований часть мощностей ликвидируется. При реформировании по этой модели, энергетика Норвегии и Швеции изначально избыточная по мощности (резерв достигал 40 %) после закрытия электростанций с более высокими тарифами, стала энергодефицитной, что привело к росту тарифов и импорту части энергии из Германии и Франции. Аналогичные потрясения происходили в электроэнергетике Канады, Уругвая, Колумбии, Аргентины, Бразилии и в самих США.

После известного калифорнийского кризиса, реформирование электроэнергетики в США было приостановлено и принято правительственное решение о прекращении разделения вертикально-интегрированных электроэнергетических компаний. На уровне Конгресса и Сената были приняты стандарты надежности, по существу, запрещающие любые рыночные преобразования, приводящие к снижению надежности электроснабжения.

Несмотря на отрицательный мировой опыт, реформирование электроэнергетического комплекса России продолжается именно по третьей модели PURPA.

Все мы прекрасно помним, что сказал по поводу техногенной катастрофы в США Анатолий Борисович – «у нас такого быть не может». И мы семимильными шагами продолжаем идти по пути, с которого свернули все развитые страны.

На основе принятых законов, началось разделение по видам деятельности региональных АО-энерго, объединение федеральных электростанций в оптовые генерирующие компании с последующей их продажей в частные руки, а также ломка централизованной системы диспетчерского управления энергосистемой страны. Таким образом, в России создаются все условия для возникновения энергетического кризиса по типу калифорнийского.

Впрочем, такой кризис случился 25 мая этого года, когда половина Москвы и соседние с ней области остались на длительное время без электроэнергии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Причина столь масштабной аварии нам видится не в отключении п/ст «Чагино» или падении дерева на линию электропередач, как было официально заявлено, а в утере единого диспетчерского управления «Мосэнерго», разделенного на 14 самостоятельных компаний, в том числе 3 сетевые. Поставьте себя на место диспетчера любой из сетевых компаний. Каждый отвечает за свой участок и, естественно, не желает отключать потребителей с целью снижения нагрузок и локализации аварии, думая, что авария его не затронет. Если бы «Мосэнерго», как это было до разделения, управлялось с единого диспетчерского центра, когда вся картина перед глазами диспетчера, такой системной аварии произойти не могло.

Стоит отметить, что подобные аварии случались и в недавнем прошлом, но не получали столь широкой огласки. Приведу некоторые примеры: сработка гидроресурсов Волжского каскада накануне зимы; приморский кризис; крупная авария в Уральском регионе, которая затронула три энергосистемы и два ядерных центра; авария в Якутске, когда при температуре в -48 °C был полностью обесточен Центральный район, остановились 700 котельных; авария на Каширской электростанции, в результате чего «Мосэнерго» потеряла один из крупных энергоблоков. Все это звенья одной цепи, ставшие возможными в результате не продуманной и безответственной политики РАО «ЕЭС России». То, что реформа, в том виде, как она проводится, губительна для всей энергетики России, экспертам было ясно задолго до майской аварии, а после нее в этом убедились все, ситуация только ухудшается, положительных результатов пока никто не видел. Тем не менее никаких выводов не сделано, реформы идут и даже ускоряют темп. Впрочем, выводы сделал сам Анатолий Борисович, признав, что да, мы немного увлеклись реформированием и забыли, что кроме разработки нормативных актов, необходимо строить новые энергообъекты и проводить плановые ремонты на старых. Кроме того, им было заявлено, что в плане развития и реформирования электроэнергетики московская энергоавария, реформу не остановит, и она будет доведена до логического конца. Получается, что никакие собственные аварии и кризисы в странах, проводивших реформирование электроэнергетики, не остановят локомотив реформы. Даже высказывание Президента Путина о разделении «Мосэнерго» на 14 компаний, «что у семи нянек дитя без глаза», не возымели на Анатолия Борисовича должного действия.

Хочу обратить внимание, что в апрельском номере журнала «Энергия промышленного роста» должна была быть опубликована моя статья «Сегодня – Корякский автономный округ, завтра – вся страна?», в которой я жестко критиковал ход реформирования электроэнергетики и предупреждал о том, что авторы реформы не все шаги продумали и не все возможные последствия учли. К сожалению, номер журнала вышел с запозданием на месяц. Выводы статьи полностью подтвердила московская авария. Мне после этого многие звонили, говорили, что ты как в воду смотрел.

Если не сделать соответствующие корректировки в методы проведения реформы, особенно в части недопустимости разделения единого технологического процесса от производства до потребления электрической энергии, нам придется привыкать к периодически возникающим катаклизмам с энергоснабжением, подобным, а может быть, и масштабнее московскому.

В настоящее время складывается ситуация, когда отсутствие в полном объеме нормативно-правовой базы реформирования электроэнергетики ставит энергоснабжающие организации в тупиковое положение. С одной стороны, необходимо выполнять требования законов, а с другой – отсутствуют основополагающие нормативные акты, которые вытекают из требований этих же законов.

Так до сих пор Правительством Российской Федерации не приняты «Правила функционирования розничных рынков электрической энергии в переходный период реформирования электроэнергетики». Нет положения о порядке получения статуса гарантирующего поставщика, не прописаны механизмы взаимодействия сетевых и энергосбытовых компаний в части ответственности за обеспечение надежности энергоснабжения потребителей. Отсутствует функциональная цепочка действий потребителя при нарушениях подачи электроэнергии (договор на электроснабжение у него со сбытовой компанией, а поставку электроэнергии фактически осуществляет сетевая компания), к кому предъявлять претензии, энергосбыт будет отсылать в сетевую компанию, сетевая – в энергосбытовую. Для потребителя начнутся «хождение по мукам». В такой ситуации напрашивается вывод о необходимости заключения трехстороннего договора – между потребителем, энергосбытовой и сетевой компаниями, т. е. возвращаться, по сути, к существующему порядку.

Разработчики реформы, опасаясь за последствия, придумали красивый термин «гарантирующий поставщик электрической энергии». Это коммерческая организация, которая обязана заключить договор купли-продажи электрической энергии с любым обратившимся к ней потребителем. Если первоначально говорилось о том, что гарантирующий поставщик может совмещать куплю-продажу электрической энергии с деятельностью по ее передаче, что давало ему возможность иметь на правах собственности или ином законном основании имущество, непосредственно используемое при передаче электрической энергии, то теперь в проектах постановления Правительства РФ об утверждении Правил розничного рынка электроэнергии говорится о том, что гарантирующий поставщик – это чисто энергосбытовая компания. Но в таком случае, у такого ГП, кроме компьютеров и помещений, нет никаких основных фондов. Спрашивается, чем же он может гарантировать надежное энергоснабжение потребителей?

Реформаторы увидели опасность банкротства энергосбытовых оранизаций и ввели их в структуры территориальных генерирующих компаний с их мощнейшими финансовыми возможностями и громадными основными фондами, тем самым поставили их в исключительное положение относительно других энергосбытовых компаний. Используя финансовые ресурсы ТГК, такой энергосбыт, занизив отпускной тариф на первых порах, переманит всех потребителей к себе, что повлечет банкротство других энергосбытовых компаний, работающих на его энергосбытовом поле. В итоге он станет монополистом, который без труда сможет диктовать свои условия и тарифы, при этом не будет регулироваться ни РЭ-Ками ни ФАСом, в этих условиях, ни о какой конкурентной среде не может быть и речи.

И еще один нонсенс, в проектах Правил розничного рынка, в случае, если ГП по различным причинам не может выполнять свои функции, статус ГП переходит к территориальной сетевой компании. Каким образом это возможно осуществить, если у нее нет соответствующей энергосбытовой структуры и она не субъект оптового рынка. Чтобы все это организовать, необходимы время, как минимум 5–6 месяцев, и деньги, которых у нее нет, но обещают, что эти затраты будут компенсированы в следующем регулируемом периоде, правда, не говорят, как до него дожить. Что будет с потребителями на время переходного периода, когда старого ГП уже нет, а нового еще нет, кто будет отвечать перед ним за надежное энергоснабжение, а возможно, и компенсировать понесенный материальный ущерб. Ответа на такой вариант развития событий не дает ни один нормативно-правовой документ, разработанный в РАО «ЕЭС России».