Читать «Осколки Русского зеркала» онлайн - страница 63

– Какие интервенты? – ужаснулась Вилена. – Американцы? На русской земле?

– Именно так, – кивнул Давид. – Весь север Государства Российского был оккупирован американскими войсками несколько лет. Там впервые были организованы концентрационные лагеря, где белогвардейцев стравливали с красноармейцами. А благородные охранники делали ставки. В это время Троцкий-Бронштейн становится председателем Петросовета и Военно-революционного комитета, фактически организует Красную армию и утверждает за собой реальную власть.

На бронепоезде он совершает «турне» по русским землям и расстреливает ни в чём не повинное мирное расселение. Вот одно из его одиозных высказываний: «Надо навсегда покончить с поповско-квакерской болтовнёй о священной ценности человеческой жизни». После этого Троцкий получает прозвище «кровавый диктатор» и не зря.

К счастью, эти его выходки напугали даже самых отъявленных головорезов большевистского режима, а именно прожжённый абрек Коба, получивший за постоянную расправу с подельниками пожизненную каторгу, принимает во внимание влияние Троцкого на рабоче-крестьянское население. Лейбу боялись и слушались. Поэтому Коба-Джугашвили принялся собирать компромат на противника. В первую очередь Сталин запасся опубликованной фразой Троцкого, когда тот предрёк установление личной диктатуры Ленина над ЦК, заявив, что марксизм для Владимира Ильича не метод научного исследования, а половая тряпка, когда нужно затереть следы. Это послужило взрывом и началом конца кровавого диктатора. Но мы уже пришли.

Вилена очнулась от интересного «ликбеза»: прямо перед ними красовался Дом Чертковых. Вернее сказать, красовался бы, если б «влиятельные» лица постсоветского режима не устроили вокруг дома мышиную возню. Вследствие этого Дом Чертковых выглядел довольно неважно.

Нашей парочке удалось проникнуть во двор центрального здания, где по углам громоздились кучи мусора, куски железобетонных перекрытий, битого кирпича и прочего строительного хлама, будто Дом действительно подвергался какому ни на есть ремонту. Высокое крыльцо, к которому вели немытые ступени, подсказало посетителям, что дверь на крыльце иногда открывается, иначе, кто бы оставлял на деревянных ступенях многочисленные следы?

Давид и Вилена осторожно поднялись по ступенькам, будто боялись, что шаги будут услышаны местным Цербером, и он может покусать непрошенных гостей. Но ни собак, ни людей видно не было. Парень постучал кулаком в добротную дубовую дверь и, вероятно, в доме его тоже никто не услышал. Для очистки совести Давид ещё несколько раз постучал, ему никто не откликнулся. Обернувшись к Бусинке, он виновато пожал плечами:

– Зря я надеялся, что кто-то за этим домом следит, хотя ночью какой-то охранник меня встретил довольно злобно, как осатаневший чёрт. А сейчас, гляди-ка, будки для охранников нет никакой, а внутри – ни живых, ни мёртвых.