Читать «Осколки Русского зеркала» онлайн - страница 55

Роман этот начался, когда Александр был ещё наследником. После мартовской трагедии Михайловского замка на Александра накатила волна ужаса. Ему хотелось бежать от мира, от власти, от ответственности. Первая мысль была скрыться инкогнито в Америке, но не с Елизаветой, а с Марией Антоновной. Лишь одна Мария смогла найти не простые слова, а подкреплённые сложившейся жизненной ситуацией, когда убегать не следовало: бегство не принесло бы ничего, кроме постоянного смятения и всё возрастающего чувства вины. Александр не стал убегать о судьбы, не стал порывать с женой и, естественно, при нём же осталась и Мария Антоновна.

Вскоре при дворе нового государя всем стала известна фраза графа Жозефа де Местра: «Она не Помпадур и не Монтеспан, а, скорее, Лавальер, с той лишь разницей, что не хромает и никогда не станет кармелиткой, потому как у неё множество любовников». Это было воистину так. Марию Антоновну устраивала власть над сердцем Государя, это благоволило её женскому честолюбию. Но, подарив Александру радость бурной и всепоглощающей страсти, Мария в то же время дарила ему бешеную ревность из-за своих бесчисленных любовных приключений.

Ревность Александра Павловича доходила до того, что он не в силах был таить своё горе от посторонних и, теряя всякое самообладание, жаловался на свою любовницу даже наполеоновскому послу. Естественно, это тут же стало известно всем от кучера до министра. Лишь спустя некоторое время император всё же примирился со своим положением – сказались уроки юности. Он старался скрывать не только мысли и чувства, но и бурную ревность. Впрочем, Александр изменял своей любовнице ничуть не меньше.

Сам Александр Павлович отнюдь не считал себя Донжуаном. И всё же о его похождениях стало известно даже на венском конгрессе, на котором русскому императору в весьма трудных обстоятельствах суждено было вновь блистательно защищать интересы России. Он – освободитель Европы. Он – первый среди монархов. Нет никого в мире, кто был бы могущественнее его! Что поделать, Александр Павлович любил красоваться, но без излишней экстравагантности. Не раз его прославленная элегантность выручала в трудные минуты. В Вене императору стало ясно, что в тот момент, когда европейская дипломатия старалась уменьшить его значимость, необходимо было ослепить своим царским великолепием столицу наследников цезарей. Такова воля его предков московских царей! Он заставил всех понять, что недаром герб Российской империи – Византийский орёл. Голос царя звучал в Вене так властно, что другие монархи казались перед ним мальчиками-гимнасистами. Балы, приёмы, торжественные церемонии, которые он давал, были пышнее австрийских. Тогда в Вене он решил затмить всех не только непревзойдённым дипломатическим умением улаживать дела, а ещё и бесшабашным ухаживанием за дамами. Впрочем, венские похождения монарха возникли как следствие, что большая политика принесла ему немало разочарования.