Читать «Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина» онлайн - страница 466

Двое из повешенных декабристов служили в Семеновском полку в 1820-е годы, а именно — Сергей Муравьев-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин. По-видимому, в остальной части Десятой главы, XII, была продолжена история полка. Царь Александр имел обыкновение говорить: если и есть в мире нечто более прекрасное (plus beau), чем зрелище тысячи одинаковых людей, точно выполняющих одно и то же движение, так это зрелище сотни тысяч одинаковых людей, выполняющих его. Великий князь Николай, впоследствии Николай I, заставлял огромных неловких гренадеров вышагивать друг за другом по паркету своего бального зала, и ради потехи, его молодая немецкая жена в военной форме маршировала рядом с ними. Генерал Шварц, самый грубый и педантичный командир Семеновского полка, заставлял своих солдат являться к нему домой вечером для персонального постижения науки — тянуть носок. Шварц имел дурной нрав, часто давал пощечины и плевал в бесстрастные бедные лица солдат. В конце концов, 17 окт. 1820 г. (а не 1821-го, как это представлено в некоторых трудах) полк торжественно и «верноподданически» восстал, потребовав увольнения Шварца, его уволили; однако почти восемьсот солдат были осуждены военным судом.

Поскольку совершенно ошибочные, политизированные представления приписываются упомянутой оде Пушкина советскими комментаторами, стремящимися заставить наивных и введенных в заблуждение нынешних читателей увидеть в ней идею революции, будет не лишним повторить, что «Вольность» — это произведение молодого консервативного либерала, для него «Закон», «les lois» (в гуманистическом и философском смысле, придававшемся этому понятию такими французскими мыслителями, как Фенелон и Монтескье) был исходным фактором в распространении свободы, и он полностью подписывался под байроновскими строками («Дон Жуан», IX, XXV, 7–8):

…Мне хочется увидеть поскорей Свободный мир — без черни и царей…

<Пер. Т. Гнедич>

Пушкинская «Вольность», по своей чисто словесной интонации, ближе к оде «На рабство» (1783) Василия Капниста (1757–1824), чем к оде «Вольность» (ок. 1783) Александра Радищева. Следует также отметить, что в своей «Вольности» Пушкин использовал не обычную одическую строфу из десяти строк (с рифмами ababeeciic или babaccedde), a строфу из восьми строк (с рифмами babaceec, в данном случае), которую Державин заимствовал из Франции для своего знаменитого «Вельможи» (начато в 1774 г., окончательный текст опубликован в 1798 г.). Это строфа из восьми строк, или восьмистишие.

Текст оды «Вольность» приводится по однотомному изданию Пушкина, подготовленному Гофманом (Берлин, 1937):

ВОЛЬНОСТЬ: ОДА

   Беги, сокройся от очей,    Цитеры слабая царица!    Где ты, где ты, гроза царей,  ⁴ Свободы гордая певица?    Приди, сорви с меня венок,    Разбей изнеженную лиру…    Хочу воспеть Свободу миру,  ⁸ На тронах поразить порок.    Открой мне благородный след    Того возвышенного Галла,    Кому сама средь славных бед ¹² Ты гимны смелые внушала.    Питомцы ветреной Судьбы,    Тираны мира! трепещите!    А вы, мужайтесь и внемлите, ¹⁶ Восстаньте, падшие рабы!    Увы! куда ни брошу взор —    Везде бичи, везде железы,    Законов гибельный позор, ²⁰ Неволи немощные слезы;    Везде неправедная Власть    В сгущенной мгле предрассуждений    Воссела — Рабства грозный Гений ²⁴ И Славы роковая страсть.    Лишь там над царскою главой    Народов не легло страданье,    Где крепко с Вольностью святой ²⁸ Законов мощных сочетанье;    Где всем простерт их твердый щит,    Где сжатый верными руками    Граждан над равными главами ³² Их меч без выбора скользит    И преступленье свысока    Сражает праведным размахом;    Где не подкупна их рука ³⁶ Ни алчной скупостью, ни страхом.    Владыки! вам венец и трон    Дает Закон — а не природа;    Стоите выше вы народа, ⁴⁰ Но вечный выше вас Закон.    И горе, горе племенам,    Где дремлет он неосторожно,    Где иль народу, иль царям ⁴⁴ Законом властвовать возможно!    Тебя в свидетели зову,    О мученик ошибок славных,    За предков в шуме бурь недавних ⁴⁸ Сложивший царскую главу.    Восходит к смерти Людовик    В виду безмолвного потомства,    Главой развенчанной приник ⁵² К кровавой плахе Вероломства.    Молчит Закон — народ молчит,    Падет преступная секира…    И се — злодейская порфира ⁵⁶ На галлах скованных лежит.    Самовластительный Злодей!    Тебя, твой трон я ненавижу,    Твою погибель, смерть детей ⁶⁰ C жестокой радостию вижу.    Читают на твоем челе    Печать проклятия народы    Ты ужас мира, стыд природы, ⁶⁴ Упрек ты Богу на земле.    Когда на мрачную Неву    Звезда полуночи сверкает    И беззаботную главу ⁶⁸ Спокойный сон отягощает,    Глядит задумчивый певец    На грозно спящий средь тумана    Пустынный памятник тирана, ⁷² Забвенью брошенный дворец —    И слышит Клии страшный глас    За сими страшными стенами.    Калигулы последний час ⁷⁶ Он видит живо пред очами,    Он видит — в лентах и звездах,    Вином и злобой упоенны,    Идут убийцы потаенны, ⁸⁰ На лицах дерзость, в сердце страх.    Молчит неверный часовой,    Опущен молча мост подъемный,    Врата отверсты в тьме ночной ⁸⁴ Рукой предательства наемной…    О стыд! о ужас наших дней!    Как звери вторглись янычары!..    Падут бесславные удары… ⁸⁸ Погиб увенчанный злодей.    И днесь учитесь, о цари:    Ни наказанья, ни награды,    Ни кров темниц, ни алтари ⁹² Не вредные для вас ограды.    Склонитесь первые главой    Под сень надежную Закона,    И станут вечной стражей трона ⁹⁶ Народов вольность и покой.