Читать «Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы» онлайн - страница 8

«Золотой юноша и его жертвы. Роман о заблудшем мире» вышел в 1928 году. В нем, как и в предыдущем романе, да, собственно, и в большинстве произведений Цесарца, личные наблюдения, реальные факты служили писателю отправным моментом для более глубокого проникновения в процессы современной жизни. Таким конкретным общественно-политическим фактом, в котором писатель уловил опасную и имеющую последствия тенденцию, стала для него фигура доктора Берислава Анджелиновича, одного из активных деятелей профашистской «Организации югославских националистов» («Орюна»), брата министра внутренних дел. Он представлял собой тип политического дельца — преступника, чувствовавшего себя в полной безопасности за оказанные режиму услуги. Несмотря на совершенные два убийства, этот человек стал пресс-атташе Югославии в Париже, а затем в Вашингтоне. Пришлось столкнуться с ним и Цесарцу. Во время одной из встреч левых писателей в кафе туда ворвался Анджелинович со своими дружками. Цесарец не удержался и сказал что-то вслух о порядках в стране, где убийцы гуляют на свободе. Анджелинович тут же подскочил к столику, за которым сидел писатель, и ударил его кулаком по лицу. В распоясавшемся молодчике Цесарец уже тогда почувствовал опасное социальное явление, пускающее корни в общественной жизни страны и поддерживаемое правительственными кругами. Он увидел в нем представителя той самой «золотой молодежи», которая, по его словам, «подобно стервятнику, набрасывается на любое свободолюбивое движение, на всякого рода идеалы; мерзкая, ужасно мерзкая в своем эгоизме, жестокости и разврате…». Предчувствия не обманули Цесарца — это были первые ростки фашизма на его родине, и ему еще не раз придется выступать с политическим анализом его сути в Югославии и других странах (статья «Гитлеризм у нас», 1934; «Испанские встречи», 1938). Художественному исследованию его истоков писатель посвящает свой роман.

Произведение состоит из двух частей. Место действия первой — село, трактир Якова и Резики Смуджей, куда съехались все члены семьи в связи с составлением завещания. На фоне типичного для реалистической литературы XIX века семейного конфликта из-за дележа наследства Цесарцем выделяются те социальные и психологические черты, которые рождены послевоенными югославскими условиями. Конфликт обостряется всплывшим во время семейной ссоры фактом — совершенным несколько лет тому назад случайным убийством госпожой Резикой своего любовника, слуги Ценека. Основное действие второй части развертывается в Загребе, акцент с конфликта семейного переносится на выявление общественного смысла поведения его участников. Подобно тому как завещание явилось своего рода индикатором семейных отношений, во второй части такую роль играет демонстрация рабочих, отношение к которой героев расставляет все точки над i в их характеристике. Здесь практически снимается конфликт первой части — вопросы наследства решены, с отъездом Смуджа в город под защиту родственника-полицейского ослабевает угроза ареста. Теперь на первый план выдвигается конфликт, высвечивающий совершенно иные отношения между героями: моральный аспект в их поведении увязывается с аспектом политическим. Собственно, первая часть призвана показать ту атмосферу, в которой формируется последний отпрыск этого семейства Панкрац, сын незаконной дочери госпожи Резики. Мать и отец мальчика рано умерли, и он воспитывался в доме деда и бабки, с детских лет проявляя редкую способность к изворотливости, хитрости и вымогательству. Учиться какому-либо ремеслу он не хотел и, кое-как окончив школу, записался на юридический факультет. Его учеба в городе приходится на военные и первые послевоенные годы, «окутанные атмосферой смерти и эгоистического желания выжить любыми средствами». На фоне развернувшегося революционного движения ловкий молодой человек выдает себя за коммуниста и вымогает у перепуганных насмерть стариков деньги, обещая спасти их от экспроприации в случае победы революции. Как только коммунистом или сочувствующим им становится быть опасно, он примыкает к хорватским националистам, а вскоре предает и их, увидев большую выгоду для себя в организации югославских националистов. Торгово-мещанская среда была той социальной базой, из которой рекрутировались верные слуги фашизма. «Главное, чтобы не страдали мы, наше величество Я, ха-ха-ха!» — восклицает Панкрац. Вот почему его привлекает организация, провозгласившая своим идеалом культ жестокости и власть сильного. Свое отличие от малодушного капитана Братича он видит в том, что «живет в согласии с самим собой». В этом он несомненно прав. Ему чужды какие бы то ни было сомнения, укоры совести и чувство жалости даже к близким людям: увидев мертвого деда, он первым делом обшаривает его карманы. Естественным для него является донос на бывшего товарища, он испытывает удовольствие, шантажируя деда и капитана Братича, в минуту откровенности раскрывшему Панкрацу свои симпатии к рабочим.