Читать «Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы» онлайн - страница 38

Вчера в первой половине дня один из писарей по имени Майдак упомянул в присутствии Петковича слово «гипноз». Как оживился этот безумец, заговорил о том, как, путешествуя по Европе, он встречался с разными спиритистами и гипнотизерами, а потом принялся уверять Майдака, что мог бы его загипнотизировать, и Майдак во сне сделает все, что он ему прикажет. Майдак с восторгом согласился и в самом деле, кажется, заснул. И бог знает, что могло бы произойти, если бы все дело не испортило дурачество одного из заключенных и появление Пайзла. Забыв обо всех, Петкович кинулся здороваться с ним. Хорошо бы все повторить, — мелькнула тогда у Рашулы мысль, — правда, устроить надо так, чтобы с помощью Майдака снова заставить Петковича заняться гипнозом, но уже подсунуть ему в качестве подопытного Мутавца. И тот сделает все, что ему прикажут!

Конечно, все это курам на смех, ничего путного из этого получиться не может. Но ведь и солидные ученые прибегают к гипнозу, об этом даже в газетах пишут. Если же никакого прока не добьемся, то, по крайней мере, можно досыта повеселиться, заставить Мутавца выслушивать чьи-то приказы покончить с собой, перерезать себе жилы, повеситься, прыгнуть в окошко вниз головой. Только для этого надо бы и Петковича обработать соответствующим образом, втолковать ему, что все это делается ради шутки! Дело весьма трудное, но тут могут помочь случайности. Не правда ли, сам он ничего не теряет, надо попробовать.

И вот, размышляя обо всем этом, сидел Рашула у стола, злобно усмехался, выпятив нижнюю губу, и повторял голосом, который, примись он петь, непременно оказался бы тенором:

— Симуляция, не иначе… Не отрицаю, что он с придурью. Его безумная страсть к прекрасной Елене (так Рашула называл Регину Рендели) самое убедительное тому доказательство. Но сумасшедший? Нет уж, прошу покорно! Притворяется, симулирует, чтобы выбраться из тюрьмы. Бьюсь об заклад. Видывал я, какими бывают настоящие безумцы!

Противоположное суждение высказывал журналист Мачек. Еще со школьных лет он дружил с Петковичем. Мнение, что Петкович недотепа и придурок, возникло у него также очень давно, а еще больше укрепилось с тех пор, когда между ними случилась странная и по сей день непонятная история. Он знал, что Петкович получил от отца в наследство ценных бумаг на сумму в сто тысяч крон, это были старые долговые расписки крестьян, которые Петкович, симпатизируя крестьянам, к оплате не предъявлял. А когда Мачеку после женитьбы потребовались деньги, он предложил Петковичу за них четырнадцать тысяч, чтобы потом самому содрать с крестьян все сто тысяч. Но вместо того чтобы принять предложение, Петкович к изумлению Мачека сжег пыльную пачку расписок, швырнув ее в печь у него на глазах. Так этот придурок лишил его возможности начать солидную жизнь. Он мечтал построить дом, а остался ни с чем, по-прежнему тянет репортерскую лямку, зарабатывает гроши, хотя одновременно является ответственным редактором. Лихорадка политических скандалов разрастается, редакции награждают друг друга тумаками и бранью, и каждый год он как ответственный редактор оказывался в положении жертвенного ягненка, которому в тюрьме приходилось искупать грехи своей редакции. И сейчас он оказался за решеткой по той же причине. С какой стороны ни посмотри, всего этого не было бы, будь Петкович тогда поумнее! Сумасшедший он и, конечно, не симулирует! Мачек лучше других знает, почему Петкович арестован, чья интрига здесь сыграла свою роль. Тертый калач, пронырливый репортер, связанный с полицией, собиратель пикантных городских историй, он обо всем знал еще до того, как сам загремел в тюрьму, даже Рашуле об этом сообщил; почему же Рашула теперь утверждает, что Петкович действительно обманул хозяина ресторана в Кране и симулирует только для того, чтобы выпутаться из неприятной истории?