Читать «Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы» онлайн - страница 18
Август Цесарец
— Это вам пап… на д-день р-рождения, — заикается горбун, но Бурмут подскакивает к нему и хватает за горло.
— Какой день рождения! Ты, дубина горбатая!
Он стиснул его так, что глаза у горбуна вылезли из орбит как у повешенного. Стремительно метнувшись к толпившимся в коридоре заключенным, Бурмут оттолкнул его, горбун закачался и стукнулся головой о стену; от растерянности Бурмут выпучил глаза, а писари громко рассмеялись.
— Подонки! Гхррааа! Чего ржете? По камерам! — Бурмут замахал ключами над головами заключенных.
Как раз в эту минуту возвращались кашевары с баландой, и один из писарей, высокий, желтолицый, протянул в их сторону миску. Он склонил голову, и в шее у него что-то заскрипело.
— Папочка, я сегодня в общей столовой. Не забудьте!
— Снова за свое, ворюга! В господина играешь! Дайте-ка этому обжоре тюремной баланды! Пусть жиреет, подонок!
— Истратил Ликотич деньги на французский бренди, — смеется кто-то из писарей, но Бурмут не слушает, потому что на другом конце коридора расшумелись заключенные. Он кидается к ним, старается перекричать, запирает в камеры. Он запер бы и Петковича, но того в камере не оказалось. Где же он? Наверное, во дворе. А здорово он все почистил! Заставлю и в другой раз.
— Hausarbeiter!
Из угла, где водопровод, вышел сутулый, заросший щетиной человек: он никак не может взять в толк, как бы ему помыться. Препираются они друг с другом, а тут вдруг из того же закутка появляется Петкович с парашей, пузатой, выкрашенной голубой краской. Несет ее довольный, улыбающийся и даже торжественный. А прислонившийся к подоконнику возле камеры писарей бледный молодой человек спрашивает его:
— До каких пор вы, господин Петкович, будете в Хорватии таскать парашу?
Петкович странно посмотрел на него и еще более странно усмехнулся.
— До тех пор, пока в Хорватии будет параша в правительстве.
— Или правительство в параше… — он не закончил, Петкович перебил его.
— Нет правительства, которое не могло бы быть лучше, а лучше всего, когда нет никакого правительства.
Петкович входит в свою камеру. А молодой человек, шагнув за ним, останавливается, потом подходит к другому окну и рассматривает тюремный двор, черный, с зелеными разводами плесени.
Бурмут тем временем вернулся и в этой части коридора запер заключенных в камерах.
— Ну что, бомбометатель Юришич, — обращается он к нему, — в камеру пойдешь?
— Нет, во двор, только книгу возьму.
— Книгу! Так уж ли тебе помогли книги, если ты в тюрьму попал! Бомба тебе нужна, несчастному.
Юришич отправился за книгой, а Бурмут тут же забыл про него и снова побрел к камере писарей. Естественно, господа писари — ему осталось только убедиться в этом — уже смылись во двор.
Но скоро он их загонит в канцелярию на работу — поздравит их получше, чем они его. Бурмут заглядывает в камеру, потому что примечает там на краю стола какой-то белый сверток.