Читать «Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения» онлайн - страница 258

После весенней операции на тазобедренных суставах он не приходил в себя более восьми часов. Мы все сидели вокруг него – в той новой больнице, в новой палате, в домашних тапочках и белых халатах. Спокойные и жизнерадостные, как будто бы в новой больнице и в новой палате не может быть старых опасностей. Его мама, я, лучший друг в рокерской бандане и кто-то из врачей (они сменяли друг друга, приставной стульчик с противоположной от нас стороны кровати часто был занят кем-то из персонала). Реанимация там была на втором этаже, окнами в заброшенный яблочный сад. Вокруг деревьев уже вовсю зеленела травка, хотя сами они стояли серые, совершенно безжизненные, и мне на тот момент казались невозможными две вещи – что они когда-либо зацветут и будут плодоносить, и что мой муж снова пройдет через все это, через много суток комы, клистирные трубки и вываренные бинты. Мне сперва казалось, едва мы привезли его туда – в назначенное время, в восемь утра во вторник, в полном сознании, отправляющего последние сообщения со своего «айфона», в новую больницу, без всяких пандусов-каталкоприемников, сравнительно небольшое, аккуратное здание, спрятанное в центре города, – что повторение истории невозможно и что любое врачебное вмешательство ныне, будь оно даже в голову, не вызовет таких катастрофических последствий, как это было в самом начале.

Операция прошла успешно – мы встречали его в коридоре (там тоже была своя дверь со стеклом, замазанная масляной краской, и красные буквы через трафарет, написанные прямо на матового стекла лампе над входом «РЕАНИМАЦИЯ»). Его провезли мимо, когда нас впустили, прямо по коридору – из одной палаты в другую – с нормальной головой, вообще без бинтов, я бы даже сказала – не особо бледного, целого, однозначно живого, просто спящего, накрытого до середины груди белой простынкой, без всяких пятен. Из проводков на нем были только футуристические белые круглые липучки, как для кардиограммы – три штуки вокруг области сердца, как из фильма про космонавтов. Я смотрела на его лицо и думала, что он – красивый мужчина. Вот о чем я думала в тот раз. Мы пообщались с оперировавшим его врачом, который как бы ненавязчиво вывел нас обратно в коридор, к лампе с трафаретной надписью, предложил спуститься вниз к кофейному автомату, выпить капучино. И только там у меня началась наконец паника.

Я чувствовала, что меня обманули. Что за удачной бутафорией скрывается все тот же застывший тяжелый, холодный, как цельное стекло, мир больницы, которая стала для нас целым миром.

Свекровь и лучший друг в рокерской бандане пили кофе из автомата и улыбались друг другу, а я курила на неожиданно обнаруженном пандусе с тыльной стороны больницы и вспоминала историю с похоронами Марии Вечеры – когда, убитую выстрелом в голову, ее, 17-летнюю баронессу, наряженную в оливково-зеленый шерстяной костюм для катания на коньках, в шляпке с вуалеткой, выводили под руки из охотничьего замка в Майерлинге: под руки, как будто ничего не случилось, и к спине и шее под одеждой привязали палку, чтобы голова не падала на грудь. Сейчас творилось что-то похожее – чистые простыни и эти аккуратные кружочки у него на груди были лишь отвлекающей атрибутикой.