Читать «Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения» онлайн - страница 18

«Человек чувствует себя одиноким, когда окружен трусами», – любил говорить Колобок, и это с одобрением слушали другие.

Однажды поздно ночью его разбудили хриплые крики, ругань и топот. Группа крайне возбужденных товарищей притащила на грязных шинелях совсем молоденьких комсомольцев – парня и девушку. У девушки была разбита голова, у юноши на левой ноге сквозь разорванную штанину в двух местах страшно белели алебастровые кости. Такая темень стояла, что кровь казалась почти черной, и эта белизна выглядела потому особо жуткой. Говорили, что это атаман Зеленый устроил резню и уложил десятка два детей почти, что они могли поделать…

– А чем лично я могу им помочь? – спросил Колобок, ежась, переступая с ноги на ногу.

Его каморка, устроенная в бывшей аптекарской подсобке, наполнялась больничной суетой, позвякиванием инструментов, старые половицы дрожали под топотом сапог. Какие-то люди с волевыми лицами распахивали дверцы аптекарских шкафчиков и, недоверчиво оглядев их содержимое, с досадой отворачивались, напряженно ища взглядом что-то еще.

– Здесь попрошу аккуратнее, тут реактивы и детонаторы, – говорил Колобок, когда кто-то останавливался над его столом и уже тянул руку к раскиданным в беспорядке жестянкам и флаконам.

Девушка на полу начала хрипеть и дрожать крупной дрожью, выгибаясь всем телом. Суета завертелась по второму кругу – снова захлопали дверцы пустых шкафчиков, снова кто-то занес руку над колбами и жестянками. В дверном проеме стояла и курила папиросу коренастая женщина в кожаном пиджаке и в красной косынке. Она с ненавистью смотрела куда-то вдаль, и когда мимо нее, несильно ее задев, выбежал на улицу молодой человек, процедила сквозь зубы:

– Раньше бегать надо было…

Колобок хотел сказать ей, чтобы не курила в помещении, но запнулся, споткнувшись о твердый, злой взгляд, в котором не было ничего женского, да, пожалуй, и человеческого тоже. Она курила, по-солдатски закусив самокрутку, выдувая дым из уголка криво сложенного бесцветного рта, а руки лежали на винтовке со штыком – ржавчина на нем вполне могла бы быть и засохшей кровью. Пепел осыпался частично на пол и частично на одежду.

– Мда уж… – сказал Колобок, рассеянно оборачиваясь на суетящихся на полу людей. Девушка с разбитой головой перестала метаться, застыла, словно в умиротворении, словно политая густым компотом, а не кровью – кончик незамаранного подбородка, в девичьем абрикосовом пуху и с родинкой, казалось, налился сонным отдохнувшим румянцем. Парень с торчащими костями стонал, будто как не от боли, а в бреду – стоны казались неопределенными, какими-то недоумевающе-вопросительными, без злобы и агонии.

– Десять бомб, – сказала неожиданно женщина в дверях.