Читать «Отложенное самоубийство» онлайн - страница 136

Крюкль визгливо каркает. Разговорился, сволочь!

— Сынку доктора я пообещал, что он сгниет в тюрьме, если расскажет обо мне. Матерые уголовники будут десятками лет издеваться над ним, делать с ним все, что придумает их извращенное воображение.

Ясно, что слабохарактерный Генрих сломался.

— А зачем вы посылали меня в монастырь? Я так и не догадался.

— Хотел вас там прикончить, герр Росс, — глумливо хрипит Крюкль, — но этот выскочка Уль задержал меня в последний момент. Внезапно приперся ко мне домой и навязался с пустым разговором. Тогда вам просто повезло.

Значит, комиссар Уль — мой ангел-хранитель? Я бы не отказался иметь такого ангела-хранителя. Интерпол!

— А Генриха зачем вы пытались убить?

— Я позвонил этому говнюку утром в понедельник и предупредил, чтобы он не смел ничего вам рассказывать. Но он же слабовольный червяк! Поэтому я решил его убрать.

— Зачем все это, Крюкль? Вас ведь все равно найдут.

— О чем вы? Кто найдет?! — каркает человек-пингвин. — Дево уже нет на свете, сынок доктора в коме, Кальту все равно никто не поверит, а вы и журналист тоже скоро ничего больше не скажете.

Я с Крюклем не спорю, хотя мог бы. Из трещащего леса за его спиной появляется комиссар Уль и… кто бы вы думали? Моя Марина! Прилетела из Астаны и сразу сюда — спасать своего детеныша, беспомощного мужа. Женщина-мать! Уль тоже вооружен пистолетом. Женщина-мать размахивает бейсбольной битой. Смотрится грозно и немного бесшабашно, как памятник «Родина-мать зовет!» на Мамаевом кургане в Волгограде. Три Креста, наверное, со времен Тридцатилетней войны не видели столько оружия сразу.

Шум и гам разбушевавшейся природы не позволяет Крюклю услышать приближение нового врага. А зря. Не знаю, как Уль, а Марина настроена весьма решительно. Она сзади подходит к Крюклю и без лишних слов вырубает его точным ударом тяжелой биты. Клатч! Вот тебе, поганый пингвин!

Невеликое тело Крюкля лежит перед могилой Ханса и Гретель, словно принесенная невинным детям жертва во искупление пингвиньих грехов. Не криминалькомиссар, а козел отпущения. Марина, сжимая в руках окровавленную биту, строго смотрит на меня. «Ну, и чем ты тут занимаешься, друг ситный? Нельзя на минуту одного оставить!» У меня спазм в горле, непрошеные слезы мешаются с дождем. После инсульта я стал такой чувствительный!

Заковав человека-пингвина в наручники, комиссар Уль возится с ранами Харуна. Сквозь ярость непогоды слышен нарастающий тоскливо-протяжный вой полицейских сирен: «цу шпееет, цу шпееет, цу шпееет…»

Трудный выдался денек, но могло быть и хуже. Это мое субъективное мнение.

Прошло два нудных дня.

Первое ноября, четверг. День, до которого я вообще не рассчитывал дожить. Рольставни опять подняты. На Песталоцциштрассе моросит ерундовый дождик. В кухне хозяйничает «быдлопоп» и пробки на дорогах. В полицейской кутузке Нашего Городка бывший комиссар Крюкль сходит с ума от головной боли и ярости. В клинике выздоравливает Харун, окруженный со всех сторон заботливой женой Амрой. К счастью, его раны оказались не смертельными. Машалла! Зато в соседней палате лежит по-прежнему в коме Генрих. Один в плюсе, другой в минусе. А в среднем баланс. Саша на работе, Лукас в школе. Марина уехала на «фенишки» — пополнять запасы. Что делает Алоис Кальт в забытой деревне, я не знаю. Сам я сижу в зале перед компьютером.