Читать «Три покойных кормильца» онлайн - страница 124

Николай вдруг оказался на поляне посреди заснеженного редколесья и инстинктивно обхватил себя руками, хотя холода, естественно, не испытал. Только крылышки за спиной затрепетали чуть быстрее. Он огляделся. И вздрогнул. Прямо напротив него, буквально в нескольких шагах, стоял человек в черном. Цилиндр, бакенбарды, смуглое лицо. Ноздри поэта ходили ходуном.

– Александр Сергеевич! – не веря себе, проговорил Николай и улыбнулся. И сразу увидел в правой руке Пушкина тяжелый пистолет, стволом глядящий до поры в притоптанный у ноги снег. Николай обернулся. Поодаль стояла такая же стройная черная фигура, и еще несколько людей в стороне, а еще дальше две повозки, запряженные лошадьми.

– Господи! Это же…

Все команды были уже позади. На лице Пушкина ясно читалось волнение. Вот он медленно и все же чуть суетливо поднял пистолет, прицелился, закусив губу, и выстрелил. Эхо повторило грохот взорвавшегося в стволе порохе. С ближайших деревьев осыпался снег. Пуля шевельнула воздух где-то возле призрачного плеча Николая. Кто-то охнул, кто-то вскрикнул, черная фигура на другом конце поляны пришла в некое беспокойство, чуть согнулась, но вновь выпрямилась. Пушкин опустил пистолет и коротко выдохнул – на миг его лицо окутало белое облачко горячего дыхания. И опять наступила тишина ожидания. Николай только по этой тишине понял, что Дантес уже поднял пистолет.

– Александр Сергеевич, он вас сейчас грохнет! Александр Сергеевич! – Николай развернулся навстречу выстрелу и попятился к поэту. – Точно грохнет, тикать надо. – Он оглянулся на смуглого дуэлянта. – Вам бы сейчас «калашникова»…

Пушкин застыл. Лицо его уже не было смуглым, скорее бледным. Темные глаза, не мигая, смотрели в сторону противника. Николай оказался теперь совсем рядом и неотрывно глядел в это удивительное лицо, будто стремился запомнить.

Заснеженная тишина во второй раз взорвалась плотным, раскатистым залпом. Николай, вскинув руки, шагнул в пространство, разделявшее пулю и тело Александра, но изменить что-либо не сумел. Пушкин ахнул, прихватил рукой место ранения, и тихо опустился на снег. Он ничего не говорил. Только боль читалась на изгибе его полных, побелевших губ. К нему бежали люди.

Николай отступил от раненного, не оставляя его глазами, и так и стоял – толстый, с крылышками, на широко расставленных ногах и с удивлением во взгляде.

– Господи, он же без пули был! – шептал Николай сам себе. – Вот только что! Совсем живой, без пули… Совсем живой…

Раненого унесли в повозку, которая тут же сорвалась с места. Чуть позже лес покинул Дантес и его секунданты. Николай молча проводил их взглядом.