Читать «Голоса исхода» онлайн - страница 2

Свидетельство тому — приводимая ниже в отрывках речь крупнейшего испанского поэта своего поколения Хосе Анхеля Валенте (а среди его сотоварищей, надо заметить, такие видные лирики, как Хосе Агустин Гойтисоло и Хайме Хиль де Бьедма, Хосе Йерро и Антонио Гамонеда). Более молодой изгнанник «второй волны» — он уехал из страны в 1958 году, жил в Италии, Швейцарии и лишь спустя несколько лет после смерти Франко начал время от времени приезжать на родину — Валенте стал в эмиграции младшим другом и помощником замечательного мыслителя, но не слишком практичного в частной жизни человека Марии Самбрано. Для Самбрано, скиталицы по трем континентам, одной из главных философских тем которой была Испания и судьба испанцев, Исход составлял сквозное и едва ли не главное событие испанской истории, начиная с гонений на мавров и евреев в формативные для страны XV–XVI века (три года назад в Мадриде вышел отдельный том «Мария Самбрано: мысль и изгнание», объединивший статьи и речи писательницы на эту важнейшую и мучительную далеко не для нее одной тему).

Добавлю, что Самбрано с давних лет дружила и переписывалась с Луисом Сернудой, высоко ценила его поэзию и позицию, особо выделяя в одном из своих эссе ту роль, которую в сознании поэта (он и сам пишет об этом в одной из публикуемых ниже миниатюр) играл «принцип дистанцированности». Самбрано увидела «в этой дистанции, которая не уничтожает чувств, в этом взгляде смотрящего, который стоит перед лицом своей жизни и всей жизни мира, удерживая ее на этот миг своим взглядом и своей страстью, бесстрастной страстью философов и отдельных, редких поэтов», что-то близкое к античной классике, Самбрано вспомнился Лукреций. Вместе с тем, замечала она, это эпическое самоустранение поэта, его «незаинтересованное, как бы безличное созерцание вещей» выдвигает на первый план саму поэзию как особый способ мыслить о мире, даже как некую новую природу человека. «И здесь, — подытоживала Самбрано, — поэзия <…> становится самой собою».

Хосе Анхель Валенте

Поэзия и изгнание

[Изгнание] подобно таинственному прорастанию зерна под землей.

Иехуда Галеви Кузари, 4.23

<…> Стихотворное слово испанского изгнания 1939 года по-разному продлилось или заново проросло в краях, которые приютили изгнанников; самой гостеприимной для них стала земля Мексики. Не вижу смысла перечислять имена сюда прибывших, это уже делалось и наверняка будет делаться с должной глубиной в последующие дни нашей встречи. «Число поэтов-изгнанников очень велико; перечень никогда больше не вернувшихся на родину потрясает», — пишет Аурора де Альборнос.