Читать «Горменгаст» онлайн - страница 334

Когда же Стирпайк перестал таиться, когда Титус упал в колодец листвы, когда враги обменялись ударами, шум их борьбы, треск веток, плеск и бурленье воды, взрываемой их ногами — все эти звуки разносились над заливом со странной ясностью. Меж тем флотилия опять двинулась, хоть двое наших героев того и не слышали, к замку и теперь находилась совсем недалеко от стены. Капитаны ее ожидали, явившись под стены, услышать новые распоряжения, однако Графиня, неподвижная в лунном свете, заполнившая, точно изваяние, окно, стояла, опустив ладони на подоконник и обратив сосредоточенный взгляд вниз. Но вот крик петуха, торжествующий, страшный, нарушил тупое оцепенение, и когда, немного спустя, Титус вывалился из плюща и кровь из щеки замутила воду вокруг его головы, Графиня, решившая, что он мертв, испустила громовый вопль и ударила кулаком в каменный подоконник.

Дюжина лодок рванулась вперед, чтобы вытащить Титуса из воды, но та, что несколько раньше отошла от флотилии первой, та, чьи весла слышали Титус и Стирпайк, опередила все прочие и скоро была уже рядом с телом. Титуса подняли на борт, однако едва его уложили на дно, как он ошеломил примолкших в ужасе зрителей, восстав, как им показалось, из мертвых, — поднялся на ноги, и, указав на участок плюща, из которого выпал, велел людям в лодке залезть туда.

С мгновение они колебались, поглядывая на Графиню, однако помощи от нее не дождались. Подобие красоты осенило ее крупные, грубоватые черты. Выражение, которое она, сама того не сознавая, приберегала для птицы со сломанным крылом, для мучимого жаждой животного, осветило теперь сцену, лежащую под нею. Лед растаял в ее глазах.

Она повернулась к тем, кто толпился у нее за спиной.

— Ступайте, — сказала она. — Есть и другие комнаты.

Снова поворотившись к заливу, она увидела сына, который стоял на носу лодки и смотрел вверх, на нее. Кровь заливала одну его щеку. Глаза странно светились. Казалось, ему необходимо увериться, что мать здесь, над ним, и ясно видит все происходящее. Ибо как только тело Стирпайка втащили в лодку, Титус взглянул на него, потом опять на Графиню, и тут черное беспамятство завладело им, лицо матери понеслось по дуге, и Титус свалился в лодку, словно в траншею мрака.

Глава семьдесят девятая

Дождь больше не шел. Промытый воздух был сладок невероятно. Подобие естественного покоя, и прежде всего — покоя разума, подобие дремотной мечтательности нисходило на Горменгаст; нисходило, казалось, с каждым лучом солнечного света днем и лунного — ночью.

Вода великого потопа спадала бесконечно малыми градациями — одно золотое мгновение за другим, час за часом, день за днем, месяц за месяцем. Просторные кровли, шиферные и каменные острова, широкие и скошенные поднебесные поля, покатые высоты подсыхали под солнцем. Что ни день сверкали они, сбрасывая воду, вдруг сразу ставшую отталкивающе серой, в ровный, оцепенелый простор, над синими глубинами которого лениво проплывали белые облака.

Но внутри замка, по мере того, как спадало наводнение и вода уходила из верхних покоев, все виднее становились разрушения, вызванные потопом. За окнами вода лежала невинно, нежась под солнцем кроткой синей тихоней, а между тем огромные коридоры только что освобожденных ею этажей устилала мерзкая муть глубиною в фут. Отвратительные ручейки неторопливо сочились из окон. На затопленных последними этажах начали появляться из воды покрытые серой слизью верхушки мебели. Становилось ясно, что разгребать накопившиеся осадки, мыть и отскабливать замок, когда он наконец снова окажется на сухой земле — если, конечно, окажется — придется еще долгое время.