Читать «Боевой вирус» онлайн - страница 119

– Да, было бы у нас больше времени на подготовку, ну и пара-тройка лишних рук, так эти «кидонцы» по гроб жизни не догадались бы, кто с ними разговаривал и куда исчез! Впрочем, – в голосе Аракчеева явно проскальзывали нотки самодовольства, – они и сейчас будут долго «репы морщить», прежде чем отыщут засыпанный песком ход, по которому мы незаметно на этом драндулете ретировались. Хорош, конь степной! – Вадик похлопал ладонью по рулевому колесу.

– Это не машина, это какая-то рама на колесах. У меня сложилось впечатление, что все камни на этом плато я пересчитал собственным, пардон, задом. А ртом еще и весь летящий навстречу мусор и песок профильтровал.

– Зато рама усиленная. Это раз. Отсутствие кузова и кабины в сочетании с поразительно низкой посадкой позволяет нам оставаться не замеченными с двадцати метров. Это два…

– С-стоп! – подпрыгивая на очередном камне, Гюльчатай не смогла без запинки выговорить даже короткое слово.

– Остановиться?

Девушка отрицательно замотала головой:

– Не препираться! Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. И уж гораздо лучше, чем разбираться с этим еврейским спецназом. А вообще Вадька у нас просто гений!

– Да-а-а, что есть, то есть! Не сразу же я в цирке стал работать собственный большой номер. И униформистом побывал, и иллюзионисту долго ассистировал. Как красиво меня в ящике распиливали! А вот пригодилась «говорящая голова»! Можно сказать, предвестник голограммы. А всего-то несколько зеркал, кусок черной материи, ну, и мой артистизм, разумеется.

– Вадичка! Мне только некоторые подробности непонятны…

– И отлично! – перебил Аракчеев. – Фокус остается по-настоящему талантливым и запоминающимся, именно пока непонятны «некоторые подробности». Вы знаете венгерского еврея по имени Эрик Вайс? – не получив вразумительных ответов, Вадим продолжил: – А американца Гарри Гудини? – Снайп и Алексеева хором закивали. – Это один и тот же человек. Величайший фокусник-иллюзионист всех времен и народов. – Аракчеев был склонен к превосходным степеням оценки. – А почему? Потому что секреты своих новаторских фокусов до конца не раскрыл никому!

Он снова сосредоточился на управлении автомобилем и минут через пять, съехав вниз по довольно крутому склону и повернув в глубь сужающейся ложбины, остановил «драндулет».

– Приехали, господа! – и ответил на недоуменный взгляд Гюльчатай: – Пересадка. Скоро людные места начнутся, нужна и машинка элегантнее. Чтобы не выделяться, разумеется.

Вадим подошел чуть ближе к довольно раскидистому лиственному кусту и жестом циркового фокусника откинул в сторону небрежно лежащее парусиновое покрывало. Там стоял великолепный спортивный «Мерседес». Гюльчатай улыбнулась:

– Ну, разумеется, «чтобы не выделяться»!

Трое друзей быстро расселись в шикарной автомашине. Вадим с предельной осторожностью вывел ее из ложбины, аккуратно развернулся на гладком каменном пятачке и только потом с ревом запустил мощный двигатель на максимальных оборотах.

Не прошло и получаса, как они выехали на федеральную трассу и на полной скорости устремились к столице Ирана. Галина Алексеева бережно придерживала лежащую на ее коленях аккуратную сумочку. Под тонким кожаным чехлом находилась небольших размеров металлическая коробка из сверхпрочного и очень легкого титанового сплава. Внутри этой коробки в уютных мягких «гнездышках» покоилось все содержимое блестящего кейса, изготовленного и «снаряженного» в грузинском Реферальном центре общественного здравоохранения, которому так и не суждено было попасть в предназначенное ему место.

Коробочка в кожаном чехле отправлялась в Россию. И препятствий к этому уже не существовало! Стараниями Куратора Команды, помощника Президента РФ с недавнего времени это была уже не «сумочка с коробочкой», а официально зарегистрированная и поименованная «сумка дипломатического курьера» – вализа, опечатанная сургучом, опломбированная свинцом и не подлежащая задержанию и вскрытию (досмотру), согласно Венской конвенции 1963 года, подписанной в числе прочих государством Иран.

– Ну, братец-козлик, – обратилась Гюльчатай к Аракчееву, – теперь сознавайся, что действительно случилось с нашим командиром и как он… вообще… там…

– Господи, Галчонок! Я же и так как на духу: обычное сотрясение мозга. Это… как его… средней тяжести, во! Отлежится спокойно дома…

– Так ты его даже в больницу не устроил?!

– А что в этих больницах хорошего?

– Наблюдение, уход, врачи, сиделки…

– Ха! Да у него на даче такие сиде… – и Вадик резко замолчал.

– Что-что?! Какая дача? Какие «сиде…»?! Ну-ка, договаривай!

Вадим переглянулся с Виталием, и тот поспешил на помощь другу:

– Сиде…ть с ним приехал лучший друг Сергей Редин. Ну, а на даче, так там же природа, воздух чистый, не то что духота в московской квартире. И опять же покой. Мы по телефону еще из Тбилиси связались. – Аракчеев в такт каждому слову кивал головой. – Он оформил краткосрочный отпуск на десять суток и сейчас постоянно, ежеминутно…

– Постой-постой! Этот «козлик» упомянул «сиде…» во множественном числе!

– Ну так… это… уважительно к капитану первого ранга Редину, заслуженному подводнику. У них там всё в порядке, не сомневайся. Еда, лекарство…

– Угу, – покивала головой Алексеева. – А вы об этом откуда знаете? Ведь сами сюда прилетели прямиком из Грузии на самолете.

– Так мы в посольство наше в Тегеране заходили, – вывернулся Вадик. – Вот вализу тебе доставали. – Он указал на колени девушки. – Оттуда по спецсвязи, через закрытый канал…

Гюльчатай сосредоточенно замолчала. Аракчеев лихо подмигнул Снайпу: вывернулись! И утратил бдительность.

– Да как вы могли бросить двух мужиков на неприспособленной даче… – начала новый «наезд» Алексеева.

– Очень даже приспособлена! Сама же там бывала. Часто.

– Во, потому и говорю, что знаю, к чему эта дача приспособлена. Еда, говоришь? Это – барбекю и шашлыки! А изо всех лекарств главное – самозабвенно любимый Рединым крепкий напиток. Плюс еще «мужские» забавы в виде стрельбы по бутылкам и метания ножей… Это ты считаешь лечением и уходом?! Да я…

Аракчеев умоляюще посмотрел на своего друга, и тот, разведя руками, уверенно кивнул головой.

– В общем, Галочка, – очень ласково начал Вадик, – мы не хотели тебе сразу говорить…

– Что случилось?! Что?! – Волнение Гюльчатай мгновенно достигло пика.

– Господи, да успокойся ты! Все отлично. Просто думали, что приедешь и сама все увидишь. Но раз такое дело… В общем, есть там кому за ними наблюдать и ухаживать…

Смена настроения, как у всякой неравнодушной женщины, у Алексеевой произошла мгновенно:

– Кто это выискался такой отчаянный, а?! Они со мной еще не познакомились! Ничего, приеду, устрою «вечер коллективных знакомств»!

Вадим и Снайп искренне улыбались.

– Понятно: Анахит появилась – и все умрут в один день. Точнее, в одну минуту. Вот только гарантирую, что ты и пальцем никого там не тронешь!

Галина сурово и вопросительно уставилась на Аракчеева. А тот как ни в чем не бывало мечтательно продолжал:

– Э-э-эх, мне бы таких сиделочек! Заботливые, преданные, благодарные, молодые, что немаловажно… И сразу три штуки!

Сквозь возмущение и обиду до Гюльчатай начал доходить смысл сказанного Вадимом:

– Три, говоришь? И все молоденькие?!

Расплываясь в довольной усмешке, Вадик согласно кивал головой.

Неожиданно Алексеева крепко обхватила руками его шею и поцеловала в щеку.

– Прекрати! – завопил Аракчеев. – Я же за рулем, и скорость под двести! Не доедем!!!

Галя опомнилась и теперь только смотрела на обоих мужчин сияющими благодарными глазами.

– Мальчики мои! Я так вас обоих люблю!

– Знаем, знаем, кого любишь!

Гюльчатай не ответила на привычную подковырку:

– Как же вам так быстро удалось девочек в Москву перевезти? Документы, оформление, миграционный контроль… или, как всегда, нелегально?

– Все абсолютно легально! Хотя к этим делам мы с Витом не имеем никакого отношения: нашей заботой, как ты знаешь, было спасение одной девочки постарше! – напомнил Аракчеев, а Гюльчатай изобразила пылкое желание благодарно расцеловать его еще раз.

– Ну, хватит же! Перебирайся на заднее сиденье, и пусть все порции твоей благодарности достанутся Снайпу. А организовал всё Панов. Несмотря на тяжелое ранение. Знаешь, Галчонок, ты была права: честный мужик оказался, настоящий. Хотя и грузин!