Читать «Ромэна Мирмо» онлайн - страница 127

Когда Ромэна Мирмо бывала одета и готова, она выходила из дому. Быстрым, как бы автоматическим шагом она спускалась с лестницы, пересекала холл, коротко отвечала на приветствия синьора и синьоры Коллацетти, потом направлялась к месту, намеченному ею как цель прогулки. Эта прогулка длилась до завтрака. Ромэна совершала ее обыкновенно пешком или в трамвае. Ей нравилось сталкиваться, на улицах и в вагонах, с незнакомыми людьми. Ее интересовали их лица, их движения. Она старалась угадать их положение или профессию, представить себе их желания и заботы, принять участие в их предполагаемой жизни. Эти люди составляли ей общество. Они вторгались в ее одиночество. Соприкасаясь с ними, Ромэна забывала самое себя. Они не давали останавливаться ее мыслям, предлагали ей предметы для размышления, за которые она жадно хваталась; еще вчера она бы со скукой отвернулась от них, а теперь искала их нетерпеливо.

Эта же потребность в занятости, в дисциплине заставила ее принять для своих римских прогулок строгий план, которому она и следовала в точности. Ромэна распределила, таким образом, заранее известное число своих утр и дней. Вечера же она посвящала ведению подробного и точного дневника этих прогулок. Далеко за полночь, склонившись над столом, она писала, лихорадочно трудясь, добровольно и бесцельно, потому что листы эти, ни для кого не предназначавшиеся, она часто рвала, едва их дописав. Они были ей нужны потому, что помогали ей сосредоточить и подчинить свои мысли, давали им пишу. Описания церквей, музеев, картин и статуй, которые она таким образом составляла, не сопровождались никакими личными рассуждениями. Эти страницы были строго объективны. Они приносили Ромэне то же самозабвение, которого она с упрямой настойчивостью искала в физических упражнениях, в материальных заботах. Что ей было нужно, так это насколько возможно не сознавать себя. Она была словно человек, идущий над страшной стремниной, по туго натянутому канату, и который, закрыв глаза, чтобы не кружилась голова, доверяется инстинкту самосохранения, сполна овладевающему нами в часы опасности.

Ромэна Мирмо чувствовала необходимость расточаться. Жизнь в Риме благоприятствовала такому уходу от самой себя. Благодаря своим красотам, своим контрастам, своей то величественной, то красочной живописности, древний латинский город, больше, чем какой-либо другой, богат зрительной занимательностью, изобилует всякого рода неожиданностями. С детских лет Ромэна Мирмо, под влиянием отца, приучилась смотреть и наблюдать. Она умела ценить зримое и уходить в созерцание. Эту склонность в ней еще более развила ее жизнь на Востоке. В новой стране, куда она переселилась, ей было на что глядеть, и Дамаск послужил для нее отличной школой объективизма. Одинокая и замкнутая жизнь, которую она там вела, делала ее все более и более чуткой к зрелищу окружающего. Теперь, при переживаемом ею кризисе, эта чуткость оказывала ей немалую помощь. Ромэна обладала редкой способностью целиком сосредоточивать внимание на представавших перед нею образах и с тем большим напряжением воли старалась удерживать их в памяти, что инстинктивно видела в этом лучший способ дать улечься перенесенному ею нервному потрясению.