Читать «Рябиновый дождь» онлайн - страница 41

Но он так никуда и не идет и лишь через несколько дней не выдерживает, бежит к Моцкусу и сообщает:

— К Пожайтисам по ночам зеленые ходят.

— Откуда знаешь? — не верит Моцкус.

— Видел. У него и винтовка на сеновале спрятана.

— И это видел?

— Видел.

— Давно?

— Два дня назад.

— А может, эта винтовка наша? — проверяет Моцкус.

— Тогда зачем ее прятать?

— От зеленых, — изучающе, пристально смотрит. — А почему ты к нам такой добрый? — все еще не верит.

— С меня хватит и одного Навикаса, — впервые говорит правду и чувствует огромное облегчение. — Они были неразлучными друзьями.

Моцкус просит выложить все на бумаге и расписаться. Когда Стасис отдает ему исписанный лист, Викторас еще раз с подозрением спрашивает:

— Ты знаешь, что у него в следующую субботу свадьба?

— Знаю. Но неужели я, увидев винтовку, должен ждать, пока он вместе с собой еще одного человека утопит?

— Возможно, ты прав.

Обнаружив винтовку, народные защитники арестовали Альгиса Пожайтиса. Бируте плакала, металась, может, неделю сходила с ума, а потом, бросив все, уехала в школу медсестер. Стасис всего этого не видел, от других узнал, поэтому Пожайтис не тревожил его, не приходил к Стасису ни ночью, ни днем, не мерещился, как Навикас, не угрожал в письмах. Получив десять лет, он только божился перед всеми соседями, что никогда никакой винтовки у него не было, что это ошибка или глупое совпадение. Жолинасу он тоже прислал несколько писем с мольбой о помощи, но Стасис безжалостно рвал их и сжигал.

Однажды к нему заехал Моцкус:

— Меня переводят в Вильнюс. Я еще раз хочу услышать от тебя, как на самом деле было с этой винтовкой?

— Так и было… Ведь я после этого случая с Навикасом жил словно заяц. А они — друзья. Их хутор возле озера, сарай — почти в лесу. Однажды я рыбачил и видел, как они пришли втроем, а вышли только двое. Альгис проводил их, а вернувшись, замотал винтовку в тряпки и сунул под доску.

— Пожайтис мне пишет, что вы друзья, что он благодарен тебе за то, что ты при немцах спас его от неминуемой гибели. Что это за случай?

— Ничего особенного. Учиться ему, гаду, лень было. Жил в местечке у богомолок, а потом взял да и под конец войны пошел в противовоздушную оборону. Приехал домой в форме, по-немецки лопочет, хвастается, своих не узнает… Ну, его отец и попросил, чтобы я помог. Мы связали его, раздели, отец отвез его за двадцать километров к брату жены и в чулан запер, а казенную одежду я потом в лесу под сосной зарыл. Вот и все. Какой он мне друг! Тогда орал, будто его резали, отомстить обещался, а когда русские вернулись — стал благодарить.

— А как насчет Гавенайте?

Стасис растерялся, покраснел и откровенно признался:

— Люблю.

— А он без любви собирался на ней жениться?

— Чего не знаю, того не знаю. Вы у нее спросите.

— А может, зависть?

— Может, и зависть, но мало ли в деревне случаев, когда несколько парней одну девку любили?

— Возможно, твоя правда, Жолинас, но Пожайтис на твоей и на моей совести остается. Между этой винтовкой и зелеными еще одной живой души не хватает. На запрос я ответил, что район не будет возражать, если его освободят досрочно. Прощай!