Читать «Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны» онлайн - страница 11

Фрэнсис дал Вашингтону неожиданный совет — признать все правительства, образовавшие на территории России: Совет народных комиссаров (Петроград и Москва), правительство Финляндии, Центральную раду (Украина); правительство области войска Донского, Северное правительство в Архангельске… Иначе говоря, смириться с тем, что единой России больше нет, и иметь дело с теми, у кого руках реальная власть. Экстравагантное предложение посла в Вашингтоне не приняли.

Ключевую роль в отношениях с большевиками сыграл руководитель представительства Американского Красного Креста Рэймонд Робинс. Приехав в Россию, он нанял переводчиком Александра Семеновича Гумберга, российского подданного, который в 1903 году эмигрировал в США и стал американским гражданином, а в 1917-м вернулся в Россию. Гумберг был знаком с Троцким, и 10 ноября нарком по иностранным делам принял Робинса.

Разговор произвел впечатление на американца. Представитель Красного Креста восхищался советским наркомом на свой лад: «Величайший еврей после Иисуса Христа. Если германский Генеральный штаб купил Троцкого, то им достался фрукт, от которого сводит скулы». Так Робинс пытался объяснить чиновникам в Вашингтоне: большевики — вовсе не германские агенты; если немцы и полагали, что купили большевиков, то их здорово надули.

Рэймонд Робинс и военный атташе генерал Джадсон первыми осознали, что большевики — серьезная сила и с ними надо ладить. Предлагали если и не признавать формально Совет народных комиссаров, то в любом случае налаживать практические отношения с большевиками. Помешать сепаратному миру с немцами едва ли удастся. Но следует проводить тонкую политику, а не толкать Россию в объятия Берлина, иначе кайзер Вильгельм еще и получит доступ к российским ресурсам и сырью.

Генерал Джадсон уговаривал наркома Троцкого добиться от немцев обещания не перебрасывать немецкие войска с Восточного фронта на Западный. 1 декабря — накануне переговоров в Брест-Литовске — генерал Джадсон сорок минут беседовал с Троцким. Лев Давидович вел себя вполне доброжелательно и не отвергал слова американца с порога. Троцкий подробно рассказал о планах советского правительства и согласился, что долг России — не позволить Германии, воспользовавшись перемирием на Восточном фронте, перебросить войска на Запад и не спешить с обменом пленными.

«Определенный макиавеллизм был присущ Ленину, как всякому политику, — отмечал профессор Виталий Иванович Старцев. — В первые месяцы Советской власти, ставя себе главной целью достижение мира с Германией, Ленин в то же время не порывал сразу же и с союзными представителями, затрудняя им выработку ясной политики и необходимость разрыва с Советской Россией… В брестских переговорах непременным условием с советской стороны было обещание немцев не перебрасывать войска на Западный фронт».