Читать «Великая Отечественная катастрофа – 3 (сборник)» онлайн - страница 52

Попойки часто заканчивались драками и даже стрельбой. Командир батареи Н. И. Кондрашин рассказывал мне, как его взводный лейтенант Исаченко в январе 1940 года с пьяных глаз открыл огонь из нагана в командирском общежитии. При этом пуля рикошетом попала ему в бедро. Его чуть не засудили за самострел с целью избежать отправки на фронт в Финляндию [111] .

Надо сказать, что пьянство в рядах Красной Армии в этот период представляло для командования серьезную проблему. Об этом свидетельствуют неоднократные приказы наркома обороны по этому поводу. Здесь, на мой взгляд, прослеживается явная связь с репрессиями, проводившимися на протяжении многих лет, в том числе и в вооруженных силах. Уклонение от исполнения служебных обязанностей и от проведения решительных мер по наведению порядка стало повсеместным, так как командиры просто боялись доносов со стороны «обиженных» подчиненных. Многие пустились во все тяжкие, справедливо рассудив, что пьяница не может быть шпионом немецкой, японской и прочих разведок.

Единственный, кто пытался поддерживать хоть какой-то порядок в полку, был начальник штаба капитан М. В. Барыбин. Он мешал командиру и комиссару утаивать безобразия и докладывал в штаб округа обо всех происшествиях в полку. Видимо, противоречивые доклады по командной и политической линии затянули решение о смене командования полка с целью нормализации обстановки и укрепления порядка. В январе 1940 года командиром 120-го гап был назначен командир 92-го гап 33-й сд майор Н. И. Лопуховский, который в это время занимался подготовкой и отправкой артбатарей на финский фронт для восполнения больших потерь наших войск, не сумевших быстро преодолеть линию Маннергейма. Мы в это время жили в добротном кирпичном доме польского осадника, который был арестован органами НКВД, а его семья была депортирована. Моя мать после всех мытарств жизни на частных квартирах и в общежитиях была в восторге от самого дома, к которому примыкал большой ухоженный сад (примерно 6–7 рядов по 5 яблонь, не считая ягодника). На участке имелся большой крытый хозяйственный двор. Семья стала готовиться к переезду. Но приказ вдруг отменили, и мы надолго застряли в Березе.

Вообще-то странный случай – приказ и тут же его отмена. Но в 30-е годы и не такое случалось: вдруг куда-то пропадали командующие, командиры частей. Дивизиями и полками зачастую командовали майоры и капитаны. Чехарда со сменой руководителей коснулась и округов, и армий, не говоря уж о Генеральном штабе. Так, за неполные три года сменилось три командующих важнейшим приграничным Белорусским (Западным) округом. С 1931 по 1937 гг. округом командовал командарм 1 ранга И. П. Уборевич, затем – командарм 1 ранга И. П. Белов, которого в сентябре 1939 года сменил командарм 2 ранга М. П. Ковалев. С ноября этого же года командующим стал генерал армии Д. Г. Павлов. 4-й армией с июля 1938 по декабрь 1940 года командовал комдив (затем генерал-лейтенант) В. И. Чуйков, с января 1941 года – генерал-майор А. А. Коробков. Начальника штаба армии полковника И. М. Викторова (с июля 1938 по август 1940) сменил полковник Л. М. Сандалов. В 10-й армии с сентября 1939 по март 1941 года сменилось четыре командующих. С марта 1941 года ею командовал генерал-лейтенант К. Д. Голубев. Лишь 3-й армией с июля 1938 года и вплоть до начала войны командовал комкор (генерал-лейтенант) В. И. Кузнецов.