Читать «Санькино лето» онлайн - страница 54
Юрий Серафимович Бородкин
Славно сидеть на прогретом солнцем, еще не просохшем и потому не колком сене и слушать, прихлебывая уху, спокойное потрескивание костра, разговор старших:
— Трава нынче прибыльная. Только бы погода постояла.
— Постоит, — заверил дедушка. — Небо высокое, и кузнечики вовсю пиликают. Уж ежели к дождю, дак у меня ногу заможжит в сухой кости.
Удивительно! Как может зависеть от погоды боль в раненой дедовой ноге? И как понять: небо высокое? Вроде бы обыкновенное.
У Витьки свои мысли.
— Слушай, а если забраться далеко вверх по Сотьме? Туда ведь редко кто хаживал: рыбы можно натаскать — ужас!
— Пойдем завтра! — обрадовался Шурка.
— Нельзя. Сено будем сушить.
Из-за леса не видно, как гаснет заря. Темнота постепенно набухает вокруг огня, уже не различишь отдельные деревья, все они слились, будто земляной высокий вал окружает поляну.
— Шур, принеси воды, чайку скипятим, — распорядился отец.
Страшновато. Признаться — стыдно. Вроде и рядом берег, а сердце замерло, когда скрылся из виду. Кусты ткнулись в лицо. Река крадется под ними. Шаг, еще шаг. Только зачерпнул воды, что-то бултыхнулось у того берега. Чуть не выпустил чайник. Пулей выскочил на луговину, казалось, вот-вот это неведомое схватит за пятки.
К костру подошел шагом, но не мог унять сбившееся дыхание.
— Что запыхался? Как будто гнались за тобой, — заметил отец. — И воды полчайника.
— Там чего-то плеснулось. — Шурка испуганно показал на реку.
— Рыба. Кому еще плескаться в реке?
— Ну да! Вот как бы полено скатилось с берега.
— Это тебе показалось.
— В общем, струхнул, Саня, — посмеялся Витька.
— В другой раз ты пойдешь по воду. Понял? Тогда посмотрим.
— Испугал! Хоть десять чайников принесу.
С полным безразличием к Шуркиным переживаниям Витька растянулся на сене, прикрыв лицо кепкой. Отец тоже прилег.
Дедушка Иван плел вершу, ловко перегибая на обруче длинные ивовые прутья. Сидел он, подогнув калачиком ноги, и похож был на кудесника: лицо сухощавое с острым подбородком иссечено морщинами, как потрескавшаяся от жары земля, зоркие глаза спрятались под кустистыми бровями, похожими на ячменную ость.
— Дедушка, леший водится здесь? — спросил Шурка.
— Теперь никого нет. Это прежде водилась всякая нечистая сила.
— Тебе приходилось видеть?
— Бог миловал. Слышать много слышал разного от стариков.
— Расскажи.
— Забоишься к ночи-то.
— Не забоюсь, расскажи.
— Знаешь за нашей деревней Касьяновы горы? Их с поля, с верхотинки видно. Ну, горы не горы, проще сказать, место такое крутое за рекой. Так вот, пошел туда тихоновский парень Касьян по бруснику. Молчун, сказывают, был. Людей-то вроде как сторонился, какую-то думу или мечтательность носил в голове. Берет, значит, бруснику, а ягод будто кто подсыпает, что дальше, то больше: все красно по мшанику. Нашвырял скорехонько корзину, стал дорогу искать. И куда ни повернет, натыкается на еловую чащобу — нету ходу, и шабаш! Вдруг слышит хохот девичий. Оглянулся, а под сосной стоит красавица, каких не сыскать. Платье на ней зеленоватое и легкое, как дым, волосы белые, похожие на еловый мох цветом, в глазах как бы прозрачная смола застыла. В руках корзиночку держит.