Читать «После империи. Pax Americana – начало конца» онлайн - страница 9

По сути Бжезинский молчаливо признает парадокс Фукуямы и предлагает дипломатическую и военную схему сохранения контроля над Старым Светом. Хантингтон, будучи менее умелым игроком, не признает оптимистичного универсализма модели Фукуямы и отказывается рассматривать возможность утверждения демократических и либеральных ценностей на всей планете. Вместо этого он делит страны на этнические и религиозные категории, большинство которых будто бы неспособны по природе своей на восприятие «западного» идеала.

На этой стадии размышлений перед нами не стоит вопрос выбора между различными историческими возможностями: может ли либеральная демократия распространиться повсюду? Если да, то принесет ли это мир? Но нам необходимо понять: Бжезинский и Хантингтон дают ответ Фукуяме, возможность маргинализации Соединенных Штатов, которая кажется парадоксальной в момент, когда весь мир обеспокоен их всемогуществом, неотступно преследует американские элиты. Будучи далекой от идеи возврата к изоляционизму, Америка боится изоляции, боится оказаться одинокой в мире, который, возможно, не будет в ней нуждаться. Но почему она теперь боится дистанцирования от мира, что было смыслом ее бытия со времен Декларации о независимости 1776 года до событий в Перл-Харборе 1941 года?

От автономии до экономической зависимости

Страх стать бесполезными и оказаться в изоляции, которая может за этим последовать, для Соединенных Штатов — нечто большее, чем просто новое явление: это кардинальное изменение их исторически сложившегося облика. Отделение от коррумпированного Старого Света было одним из основополагающих (а может быть, и главным) мифов Америки. Земля свободы, изобилия и морального совершенства, Соединенные Штаты Америки решили развиваться отдельно от Европы, не вмешиваясь в позорные войны циничных наций Старого континента.

Изоляционизм в XIX веке в действительности был только дипломатическим и военным, поскольку экономический рост Соединенных Штатов подпитывался за счет двух постоянных и необходимых потоков из Европы: капиталов и трудовых ресурсов. Европейские инвестиции и иммиграция высококвалифицированной рабочей силы были подлинными экономическими движителями американского эксперимента. Как и следовало ожидать, к концу XIX века Америка располагала не только наиболее мощной, но и наиболее самодостаточной экономикой планеты, производящей в массовых масштабах сырье и имеющей высокое положительное внешнеторговое сальдо.

В начале XX века Соединенные Штаты уже больше не нуждались в остальном мире. С учетом их реальной мощи их первые акции вмешательства в Азии и Латинской Америке были довольно скромными. Но, как уже стало ясно в годы Первой мировой войны, планета нуждалась в них. Соединенные Штаты противились недолго, точнее, до 1917 года. Затем они вновь вернулись к изоляционизму, отказавшись ратифицировать Версальский договор. Пришлось ждать Перл-Харбора и объявления Германией войны Америке, чтобы Соединенные Штаты заняли в мире по инициативе, если можно так выразиться, Японии и Германии место, которое соответствовало их экономическому могуществу.