Читать «После империи. Pax Americana – начало конца» онлайн - страница 77

Имперский выбор был сделан недавно. Он не был результатом целенаправленных усилий. Напротив, американские руководители сочли его наиболее легким решением. Этот выбор был продуктом обстоятельств: крушение советской системы, создавшее в определенный момент иллюзию всемогущества, породило мечту о глобальной и стабильной гегемонии. Момент выбора приходится скорее на 1995, чем на 1990 год.

От крушения коммунизма до крушения России

Ни американские руководители, ни американские стратеги не предвидели крушения советской системы, своего коммунистического соперника, конкуренция с которым после Второй мировой войны обеспечивала либеральному пространству своего рода негативную сплоченность. Впрочем, с начала 90-х годов Соединенные Штаты сами были озабочены проявлениями отставания собственной экономики. В 1990 году Майкл Портер в книге «Конкурентные преимущества стран» утверждал, что японский, германский, шведский, корейский «капитализмы» являются более эффективными, чем англосаксонский, в плане производства, поскольку они следовали либеральным правилам лишь в той мере, в какой это давало им преимущества (Porter M. The Competitive Advantage of Nations. — L.: Macmillan, 1990. На русском языке: Портер М. Международная конкуренция. Конкурентные преимущества стран. — М.: Междунар. отношения, 1993).

Крушение главного противника — коммунизма, как казалось на первых порах, должно было привести к выдвижению на первый план соперничества с европейскими или азиатскими капиталистическими державами. В 1993 году Лестер Туроу в книге «С глазу па глаз» предсказывал экономическую войну между Соединенными Штатами, Европой и Японией (Thurow L, Head to Head. The Coming Economic Battle among Japan, Europe and America. — William Morrow, Nicolas Brealey, 1993). Нам надо иметь в виду, что на этой стадии американские и другие правители, которые за несколько лет до этого не смогли предвидеть крушение коммунизма, еще и не предполагали возможности исчезновения России как сверхдержавы. Переоценив экономическую эффективность коммунизма, развитый мир недооценил трудности, связанные с падением коммунизма.

В начале 90-х годов самой вероятной гипотезой все считали гипотезу сохранения определенной стратегической весомости России в мире, избавленном от идеологической поляризации, но все еще насчитывающем две супердержавы. И можно было фантазировать об эгалитарном и равновесном мире, приверженном наконец-то единым правилам игры. В этом контексте Соединенные Штаты начали игру в возвращение к равновесию наций. Мы видели, сколь внушительными были их усилия, направленные на разоружение (См. главу IV, раздел «Несостоявшийся отвод войск»). Ничто не указывало в этот момент на возможность имперского выбора. Но в период между 1990-1995 годами политический распад бывшей советской сферы стал очевидным, а экономическое крушение различных республик — действительно драматичным.