Читать «Империя под ударом. Взорванный век» онлайн - страница 117

* * *

Через три дня Путиловскому позволили вставать, а еще через неделю разрешили пешие прогулки на свежем воздухе. В первую из них он дошел по Гороховой до певзнеровской аптеки. Старик Певзнер встретил его с распростертыми объятиями и провел в кабинет. Вначале принес свои соболезнования, потом велел подать чаю и восточных сладостей, до которых был большой любитель. «Вот чем питались наши праотцы в Палестине!$1 — говаривал он, поглощая шербет и рахат–лукум.

— Исидор Вениаминович, — откушав чаю, в лоб спросил его Путиловский. — Вы действительно не признали Викентьева или боитесь его мести?

— Честно? — тоже в лоб спросил Певзнер.

Путиловский улыбнулся: старик был неисправим.

— Честно.

— Я не боюсь! Если признаться, я после сорока пяти перестал бояться. До сорока пяти боялся всего, а сейчас ничего и никого не боюсь. Что мне этот Викентьев? Ну отсидит, выйдет и зарежет меня. Так все равно на Страшном суде не отвертится. Я вот что вам скажу, вы меня поймете: когда его привели напротив меня, это был не тот человек, которого я знал и который работал на меня. Глаза другие, улыбка другая, лицо другое… Ия подумал — вдруг я ошибаюсь? А ведь сказано в Писании: не возводи напраслину на другого! Вот чего я побоялся — грех на душу взять! А этот Викентьев, Лжевикентьев — да тьфу на него!

— Что случилось? Вы так неожиданно храбры, — подивился Путиловский. — С Иосифом что‑то произошло?

Певзнер таинственно оглянулся.

— Откуда вы знаете?

— Да уж рассказывайте все, — и Путиловский пригубил второй стакан, чтобы дать время Певзнеру разговориться.

Аптекарь еще раз оглянулся, заглянул за дверь — не подслушивает ли кто — и достал из‑за пазухи настолько зачитанное письмо, что посторонний никак не смог бы разобрать там ни строчки.

Сам Певзнер, водрузив на нос пенсне и на сей раз не жалуясь на слабое зрение, стал произносить его, по всей видимости, наизусть.

— «Дорогой отец!$1 — и он поднял вверх сухой палец. — Дорогой! Теперь я у него дорогой! «Обстоятельства моей немецкой жизни внезапно резко изменились. Более я не могу продолжать учебу в Германии и в Европе вообще. Поэтому я принял решение выехать в Америку. Но прежде я должен несколько месяцев провести в Париже! обучаясь у братьев Люмьер всем тонкостям синематографа. Я решил посвятить себя искусству, в детстве ведь я недурно рисовал и играл на скрипке». Недурно! Мальчик скромничает! Из Киева в наше местечко приезжал профессор послушать игру Иосифа! Такие шли слухи!

— И что же? — Путиловский нацелился на аппетитный кусочек лимонного лукума.

— В жизни, говорит, ничего подобного не слышал! Иосиф всегда был нежным мальчиком, с артистической душой! — Утерев скупую отцовскую слезу, Певзнер продолжил: — «Прошу тебя незамедлительно выслать мне на проезд и проживание в Париже две тысячи рублей. Думаю, при экономии этого должно хватить и на билет до Америки». Вот так!

— И как же вы поступили? — спросил Путиловский, уверенный, что Певзнер–младший был обманут в своих ожиданиях.