Читать «Своевременные мысли о Российском парламенте» онлайн - страница 86

Кому уходить в отставку?

Солженицын не раз с горечью говорил: везет большевикам… Двести лет не замерзал Севаш, а замерз как раз на момент штурма Перекопа. И неукротимой волной хлынули красные по льду, на последнюю твердыню белогвардейцев.

Везение определялось не только природными, но и политическими факторами. Противники большевиков, представленные дисциплинированными офицерскими полками, устроили между собой кровавые междоусобицы, когда петлюровцы гнали деникинцев с Украины, а донские казаки ненавидели добровольческую армию, когда Врангель, Колчак и Деникин не могли найти общего языка, а буржуазные правительства Армении, Азербайджана и Грузии держали строгий нейтралитет, наивно надеясь отсидеться в тылу воюющих сторон. Повезло им и тогда, когда пришлось половину европейской России уступить немецким оккупантам, и лишь поражение Германии на Западном фронте позволило ликвидировать последствия похабного, по словам Ленина, Брест-Литовского мира.

И дальше везло по наезженной колее, хотя ни один их прогноз не сбылся. Мировая революция не совершилась, построить сортиры из золота в Москве, как обещал Владимир Ильич, не пришлось, ибо паритет золота остался незыблемым. Переход из царства необходимости в царство свободы тоже, — не состоялся. С энтузиазмом и верой святой пели, перекладывая на музыку и стихи политическое свое кредо: «Мы раздуем пожар мировой, церкви и тюрьмы сравняем с землей». «Не понадобятся», говорил Бухарин по поводу тюрем, «в бесклассовом обществе не останется причин для социального противостояния обществу». Однако тюрьмы никуда не исчезли, наоборот, появился неслыханный по своей величине и структуре архипелаг ГУЛАГ.

А вместо комедийных и презираемых филеров царской охранки расплодились стукачи и сексоты. И бронзовый памятник в столице Павлику Морозову, который предал отца своего, — торжественная апология насилия и предательства. Эта зловещая надстройка совершенно естественна. Она органично венчает общество, лишенное иных экономических рычагов управления.

И все-таки жесткая распределительная система, всеобщее рабство, искоренение морали, тотальное управление всеми звеньями экономики, культуры, науки — все это позволило на уровне крайней нищеты удержать такую немыслимую общественную структуру. Хотя без везенья не обошлось. Общественное мнение на Западе оглохло и ослепло, потому что именно в это время в их собственном доме возникла и распространилась невиданная ни до, ни после экономическая депрессия. И тогда, когда в России люди вымирали от голода, на фоне уже появившегося людоедства мир равнодушно и доверительно внимал публикациям Максима Горького о том, что дети в пролетарской стране обеспечены превосходно, вот только игрушки у них старинные, не современные… И Буревестник этот вопрос ставил в открытую, не страшась как бы властей предержащих, — на то и Буревестник. Сюда и внимание — этой проблеме. Очень естественно получилось тогда.