Читать «Своевременные мысли о Российском парламенте» онлайн - страница 49

Предвидя подобное возражение, детализируя свою заведомую ложь о «чистеньких бюллетенях», И. Болотов сообщает: «Они были погашены только после того, как я поднял вопрос». Но можно ли гасить уже погашенные бюллетени? Это действительно вопрос, и вряд ли сумеет ответить на него уважаемый коллега.

В таком же ключе была изготовлена еще одна ложь, упомянутая в рассказе И. Болотова, — о том, что председатель Счетной комиссии «тут же предложил повторное голосование». Впрочем, достаточно ознакомиться со стенограммой съезда, чтобы убедиться, где же истина. Но ведь далеко не все читатели «Советской России» прочтут стенограммы съезда. На это и рассчитана ложь.

И все же опровергать то или иное лживое заявление удастся пока при помощи документов. Но что прикажете делать с чисто литературным, если хотите, психологическим пассажем газеты, которая пишет: «Он чувствовал себя несколько неловко, отдавая себе отчет, что поступил несолидно»? Этот факт невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть никаким протоколом. Но именно с учетом протокольных истин оснований для такого состояния у меня, разумеется, не было. Поэтому И. Болотов оказался таким же провидцем чужой души, как и Г. Саенко провидцем грядущих событий.

А что касается моего поведения с точки зрения чистой этики, то можно ли считать неэтичным предложение продлить время голосования, поскольку многие депутаты еще не вернулись в зал, полагая, что голосование согласно повестке дня начнется в 16 часов, а не в 14? Можно ли считать неэтичным еще одно предложение председателя — самому лично спуститься к депутатам в буфет и в книжный киоск, чтобы сделать соответствующее объявление? Так кто же вел себя неэтично в этих обстоятельствах?

Вернемся, однако, к И. Болотову, и рассмотрим его поведение с этической точки зрения. Простим, забудем или даже временно исключим ту очевидную ложь в отношении «чистеньких бюллетеней», которую он себе позволил. Председатель Счетной комиссии, по его мнению, сначала «слукавил», а затем и «обманул съезд». А он — Болотов — держался достойно и честно. Однако «лукавый» председатель почему-то не скрыл от депутатов факт нарушения регламента. А «честный» Болотов, заметив шестнадцать чистеньких бюллетеней, этот поистине криминальный факт депутатам не только не сообщил и не огласил его с трибуны всенародно, но и подписал протокол, покрывая тем самым «ужасный обман», и лишь задним числом, в доброй старой манере, сообщил об этом в «Советскую Россию».

После артиллерийской подготовки, проведенной работниками облисполкома и обкома партии И. Болотовым и Г. Саенко, на сцене съезда и в заключительных строках газетной публикации появился первый секретарь Читинского обкома партии Н. Мальков, который, как бы подводя итоги, потребовал моей отставки теперь уже с поста председателя Комиссии по этике. Он ультимативно заявил: «Или он или мы — „Коммунисты России“. Такое решение мы приняли единодушно». Но о какой этике может говорить Мальков и его группа, если это решение было принято у меня за спиной, келейно и тайно. Буквально за 5 минут до начала заседания съезда мы собирались в Комиссии по этике, обсуждали свои вопросы, и ни один из присутствующих никаких претензий мне не выразил, хотя каждый, если верить Малькову, уже держал камень за пазухой.