Читать «С Ермаком на Сибирь (сборник)» онлайн - страница 103

Про Зарифа рассказывали легенды. Он обладал, по словам таранчинцев и дунган, способностью проходить в день более трехсот верст. Или у него были двойники, или он мог одновременно появляться в разных местах. Его видели в Верном в образе продавца фруктов, разговаривающего с губернатором, и в тот же день он ограбил в Копальском уезде караван с чаем. Он проваливался сквозь землю, когда его окружали войска. Ездил он на особенном, пегом, белом с черными пежинами коне, едва ли не крылатом, и настичь его на обыкновенной лошади было невозможно. Он, наверно, знался с шайтаном, если только это не был сам шайтан, принявший на себя человеческое обличье.

Собраться сибирскому казаку в поход, в пустыню, хотя бы на месяц, – полчаса, не больше. Едва только Иван Павлович объявил на посту содержание гелиограммы и отделил сорок казаков на лучших лошадях, которые должны были идти с ним в набег, как уже казаки повели поить лошадей в Кольджатке, стали набирать ячмень в саквы и выносить всегда уложенные по-походному вьюки.

Фанни увидала эту суматоху и подошла к Ивану Павловичу, укладывавшему во вьюки консервы, чай, сахар, сухари и разную мелочь.

– Вы куда-нибудь уезжаете, дядя Ваня?

– Да.

– Куда?

– Принужден ответить вам грубостью. Какое вам до этого дело?

– Вы правы. Мне до этого нет никакого дела. Но так как я могу быть вам полезной, то я и спрашиваю вас об этом.

– Вы мне полезной в моей поездке быть не можете, а мешать будете.

Фанни надула губы.

– Кажется, я вам не мешала до сих пор.

Иван Павлович не ответил. «Действительно, – подумал он, – мешала она мне или нет? Стала с ее приездом моя жизнь лучше и уютнее или хуже? То стеснение, которое она делала, не окупалось ли оно ее хозяйственными способностями, а главное, ее милым, веселым характером?» Было бы жестокой несправедливостью сказать, что она ему мешала.

– Нет, не мешали. И я вам скажу: мы едем в военную экспедицию, в набег, в котором для женщины нет места.

– Почему?.. Нет, дядя Ваня, вы возьмете меня с собой.

И она бросилась переодеваться и приказала Царанке седлать и вьючить лошадь.

Она явилась на дворе, где уже строились казаки во всеоружии: в кабардинской шапке, лихо заломленной набок, с винтовкой за плечами, с ножом и патронташами на поясе.

– Фанни, – строго сказал ей Иван Павлович. – Вы не поедете с нами. Я вам это запрещаю.

– Я умоляю вас взять меня. Помилуйте. Военная экспедиция. Такой редкий случай. Дядя Ваня!

– Ни за что. И думать не смейте. Я не хочу рисковать вами… Да и своей служебной карьерой тоже.

– Дядя Ваня, я не стесню вас.

– И думать не смейте. Ни за что!

– Я сама поеду.

– Вы заставите меня употребить насилие. Я окружу вас казаками и со скандалом верну вас на пост.

Она заплакала.

– Дядя Ваня, это жестоко! За что вы со мною так поступаете?

Он молчал.

– Дядя Ваня, я все для вас сделаю, что вы ни попросите, только возьмите меня с собою.

– Я уже сказал вам, что не возьму. Потрудитесь идти в дом, переодеться в свое платье, расседлать ваших лошадей и терпеливо ожидать нас на посту, не смея никуда без меня отлучаться, так как неизвестно, куда бросятся разбойники, когда мы их нажмем.