Читать «Любовь к истории (сетевая версия) ч.11» онлайн - страница 11
Борис Акунин
Да, это хорошо. Вот разве только по поводу того, что Блюхер бережет вверенные ему войска. Если не ошибаюсь все лето советские войска несли крупные потери.
Нельзя же было совсем не воевать. Но он по крайней мере не гонял войска в самоубийственные атаки, как это потом делал Жуков на Халхин-Голе.
По всем документам Блюхер в это время пил, как лошадь. От его бездействия было много вреда. Ну, а версия Ваша достаточно фантастическая. Литература. Да, Вы и сами, конечно, это понимаете.
Документы вполне могли быть сфальсифицированы для оправдания объявления Блюхера врагом народа, шпионом и пр. А "литература" — это хорошо, мы же в литературно-историческом блоге общаемся.
Личные вещи-3
6 октября, 10:02
На диванной полке у меня стоят бронзовые бюстики двух императоров — Николая Первого и Александра Второго. Не случайно.
Эти правители олицетворяют для меня два полюса российской государственности: авторитарный и либеральный, охранительный и реформаторский, репрессивный и прогрессивный. Понятно, кого из двух я люблю, а кого нет. Николай «Палкин» пытался остановить время, Александр Освободитель пытался от времени не отстать. И оба пришли к краху. Николай, диктовавший свою волю всей Европе, державший в унижении и трепете подданных, привел свою сверхдержаву к постыдному поражению в Крымской войне и нигилизму. Александр не смог совладать с общественным движением, которое породили его недопродуманные и плохо просчитанные реформы — и был убит теми, кого облагодетельствовал.
В XX веке этот дуэт возродится с поправкой на иной масштаб. Сталин — это такой мега-«Палкин», Хрущев — мини-«Освободитель». Первый умер ужасно, за запертой дверью, куда боялись войти запуганные приближенные. Второго с позором прогнала собственная свита. А новая сверхдержава опять рухнула.
В общем, мне есть о чем подумать, когда я гляжу на бронзовых папу с сыном.
И вот еще одна штуковина: просто занятный гаджет времен Первой мировой — артиллерийский офицерский бинокль с градуиром, по которому можно вычислить дистанцию до пешего и конного неприятеля. Бинокль германский, цейссовский, очевидно поэтому неприятель — в русской военной форме. Это как-то неприятно. Однако греет душу мысль о том, что бинокль я купил у нашего антиквара. Значит — трофейный.
По ассоциации вспоминаю одну историйку про артиллерийский бинокль, которую рассказал мне в детстве отец. Он вообще-то ужасно не любил говорить про войну, но когда я болел, мне иногда удавалось путем вымогательства и нытья раскрутить его на военные воспоминания. Правда, обычно они меня разочаровывали, потому что ничего героического в них не было. Вот и этот эпизод такой же.
В начале войны отец командовал взводом артиллерийской разведки. Иногда, и даже часто, ему приходилось под покровом темноты забираться на нейтральную полосу, чтобы замаскироваться и при свете дня нанести на карту цели, а потом, если понадобится, корректировать огонь. И вот однажды его ночью растолкали: пора. Он, полупроснувшись, взял всё необходимое. Пополз к холмику на ничейной земле, где еще засветло присмотрел очень удобную воронку, в которой можно отлично спрятаться.
