Читать «История моей юности» онлайн - страница 5

…Через несколько дней Христофора стала собираться в дорогу. Она деловито увязывала узлы с мамиными шубами и платьями. Озабоченно расхаживала по комнатам, высматривая, что бы еще прихватить, и брала все, что ей нравилось из наших вещей.

— Куда ты все это берешь, Христофора? — пробовал протестовать отец.

— Как — куда? — в изумлении вздергивала плечами тетя. — Олечке на воспитание много нужно… Я ведь беру-то ее не на день…

— Но ведь у меня, кроме нее, еще двое детей останется. Им тоже нужно.

— Ну, ты мужчина — наживешь. А я слабая женщина, где возьму на воспитание девочки?

Спорить с Христофорой было бесполезно, и отец махнул на все рукой.

В воскресенье к нашему дому подъехал казак на подводе.

Христофора усадила всех нас в горнице. Минуту мы сидели молча, тихо и торжественно. Потом тетя шумно поднялась со стула и велела всем встать. Мы послушно вскочили.

— Господи благослови! — набожно закрестилась Христофора, глядя на икону. — Дай бог нам счастливого пути!.. Креститесь, дети!

Мы охотно подчинились ее приказанию. Нам с Машей строгая тетка надоела, а поэтому мы не могли дождаться, когда она наконец уедет. Вот только очень жалко было Олю.

— Счастливого пути! — сказал отец. — Прощай, доченька! — Поднял он на руки Олю и стал ее целовать.

Девочка ласково обвила его шею своими пухлыми ручонками. Вряд ли она понимала, что ей предстояла долгая разлука с нами.

Я очень любил маленькую сестренку и знал, что Христофора увозит ее от нас навсегда. Но я крепился, делая вид, что все это меня мало касается. С безразличным видом наблюдал я за тем, как отец и Маша прощались с Олей, хотя сердце мое разрывалось от горя.

Маша горько плакала, а Оля гладила ее по белокурым волосам и лепетала, готовая разрыдаться от жалости к старшей сестре:

— Не надо, Маша… Не надо…

— Саша, — сказала мне Христофора, — обними и поцелуй сестричку, не скоро теперь увидитесь. Оленька, поцелуй своего братика.

— Не хочу! — насупившись, отвернулся я.

— Как это — не хочу? — удивилась тетка. — Поцелуй! — настойчиво потребовала она, крепко схватив меня за руку. — Поцелуй, я тебе говорю!

Властный тон тетки возмутил меня.

— Пусти! — с яростью попытался я вырвать руку, но Христофора, как клещами, сдавила ее и не выпускала.

— Ух ты, какой! — не то с удивлением, не то с угрозой озлобленно прошептала она. — Упрямый… Целуй! — прикрикнула она и так сжала мою руку, что я вскрикнул от боли.

— Пусти! — взревел я. — Пусти, дура!..

Это было совершенно неожиданно не только для всех присутствующих, но и для меня самого. Как это сорвалось у меня с языка, я и понятия не имел. Христофора ахнула и, выпустив наконец мою руку, тяжело села на стул.

— Вот так дождалась, — печально проговорила она. — Господи, прости мои прегрешения! — перекрестилась тетка и с укором взглянула на отца. — Вот, Илюша, как ты воспитываешь своих детей.

Отец пожал плечами и с грустью посмотрел на меня. Может быть, ничего бы со мной и не произошло в тот раз, если б не взгляд отца. Я не выдержал его и с глухими рыданиями повалился на пол. В слезах я изливал все: и гнев на тетку, увозившую от нас сестру, и горечь разлуки с ней и — а это, пожалуй, главное — раскаяние за свой проступок.