Читать «В садах судьбы» онлайн - страница 3

***

Дорога к моей женщине проходит вдоль железнодорожного пути. Затем надо идти широким полем. На полпути меж рельсами и полем лежит пустырь. И стынет неба ширь...

Здесь по колено был фундамент. Под ногами под белым снегом плотен чёрный цвет. Как след. И меркнет белый свет...

На уровне моих коленей мелькают ноги чьих-то теней. Босые ноги, нагие тени. Жена чужая меня не видит, а видит мужа. Чтоб не столкнуться, иду сторонкой. Я здесь не нужен. Скрипят кровати или снежинки под ботинком? Вот что-то взвыло, тираня уши. Метель? Пластинка? Летит мелодия шальная, меня пугая. А люди-тени её не слышат и засыпают. И засыпает снег бескрылый всё, что остыло. И дом стоит без стен, без крыши, и всё равно ему, что слышит прохожий. Он не этим дышит...

Миную взгорок. И через мгновенье, сейчас, вот-вот мне распахнётся поле. И я войду в него, как в жизнь иную...

Я к женщине войду — и поцелую.

***

Разбудите меня рано, 

чтобы, ёжась после сна, 

я увидел, как туманы 

протянулись от крыльца, 

как далёкой кромкой леса 

обозначен горизонт, 

как бредёт ночной повеса, 

на плече несущий зонт, 

как лежит большой просёлок, 

огородами зажат, 

как осипшие заборы 

грядки с луком сторожат,

 как плывёт в тумане тополь, 

будто парус над рекой, 

как боится дверью хлопнуть 

сын, вернувшийся домой.

***

Опять, опять, опять... С востока 

багровянится окоём, 

фонарь далёкий одиноко 

стоит упорно на своём, 

а соловьи сливают свисты 

в предутреннюю тишину, 

и в небе облачном и мглистом 

нет и намёка на весну.

Нет и намёка. Так от века 

весна слезы томит раствор, 

чтоб мир омыло из-под века 

всевидящее торжество.

* * * 

Губы — сок малинный. Цвет их — крик! 

Без предисловий длинных я славлю миг. 

Забуду, что жизнь непрочна, тебя любя. 

Если любовь порочна — святы и ты, и я!

Чудо моё в малой комнатке, 

как я благодарен тебе 

за то, что меня незаконно 

ты допустила к себе. 

За то, что диван не складывала, 

когда по утрам уходил. 

За то, что вперёд не загадывала. 

За то, что тебя любил.

От метро "Комсомольская" —

                всё налево и вниз —

дует летний московский

                освежающий бриз.

Засыпают троллейбусы

                 вдоль стены налегке,

словно баржи, застывшие

                 на асфальтной реке.

Их раскрытые двери,

                 как открытые рты,

тёплой тайной чернеют

                 средь густой синевы...

Искривлённая улочка,

                  где затеряна дверь,

незаснувшая женщина