Читать «Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова» онлайн - страница 3

Отец зажег свет, открыл дверь. В следующее мгновение Юра увидел отцовскую спину. Он отступал из кухни в крошечный коридорчик, который вел в их комнату. Дверь из коридорчика обычно не закрывалась, папа сделал шаг-другой назад, и в комнату вошли пятеро. Двое в кожаных куртках, один — в шинели с винтовкой на плече. За их спинами переминались с ноги на ногу управдом и дворник.

Юра ничего не мог понять. Все ему было здесь знакомо и дорого. Справа два окна, с тюлевыми занавесками, которые мама сшила своими руками. Посередине обеденный стол, оставшийся от прежних хозяев, с глубоким следом от пули. Это бывший жилец чистил револьвер и ненароком выстрелил в крышку стола. Слева от входа теплая голландская печь, у которой он любил греться. И только эти пятеро, чужие и мрачные, принесли в их дом тревогу и боль.

С самых первых минут, когда люди в кожанках и шинели переступили порог, по Юриной спине пополз предательский леденящий холод. Зачем они пришли? Что им здесь нужно?

Он уже испытал подобное чувство, когда месяц назад такие же чужие вошли в их восьмой класс и прямо на уроке арестовали учителя — Михаила Ивановича Комиссарова. Им потом объяснили, что преподаватель литературы и русского языка оказался скрытым врагом народа. Но Михаил Иванович так рассказывал о Пушкине и Грибоедове, что они забывали про любимую переменку и звонок к окончанию урока вызывал не обычную взрывную детскую радость, а досаду. Хотелось дослушать, что же там дальше произошло с Александром Сергеевичем.

Да и отец, приходя с работы, часто говорил за ужином об арестах. Но все это было где-то там — в школе, на отцовской работе, и Юра представить себе не мог, что однажды ночью раздастся звонок…

— Мажоров Николай Андреевич? — спросил, обращаясь к отцу, один из вошедших.

— Да, это я, — ответил отец.

— Одевайтесь. Всем остальным оставаться на своих местах. Мы будем проводить обыск.

Говоривший, видимо старший бригады, кивнул своим подчиненным, приказывая начинать, сам, сняв кожаную, потертую кепку, по-хозяйски уселся за стол.

Энкавэдэшники никуда не спешили. Раскрыв шифоньер, они выбросили оттуда рубашки отца, материнские юбки, платье, бабушкины старые кофты. Все это перетряхивали, осматривали, ощупывали. Что уж они там хотели найти, трудно сказать. Однако, ничего не обнаружив, стали вытаскивать ящики письменного стола, коробки с фотографиями и письмами, книги.

Отец стоял посреди комнаты. Ему приказали сесть. Старший энкавэдэшник брал фотографии из коробки, крутил их перед собой, разглядывал, кто изображен на карточках, спрашивал: «Это кто?» «Откуда?» «Кем вам приходится?»

Вот он молча положил перед отцом фотографию. На ней была изображена женщина с двумя детьми. Юра хорошо знал это фото. Сделано оно было еще до революции, в Петербурге, в одной из классных фотомастерских. С тех пор прошло много лет, но фото сохранило прежние насыщенные коричневые цвета. С него с улыбкой смотрела бабушка, мать отца, тетя Груша, его старшая сестра, и он сам, мальчишка лет четырнадцати. Бабушка работала прачкой, обстировала актеров и актрис Мариинского театра, одна воспитывала двух детей.