Читать «Дикая степь» онлайн - страница 11

Адъютант справился: спустя малое время юрта стояла, где приказал повелитель.

Агунджаба долго искать не пришлось. Узнав о болезни своего питомца, он сам отправился в путь и вскоре прибыл в Ставку. Хан уединился с шаманом в юрте, и целую ночь они провели вместе: жгли костер, дымили благовониями, стража слышала какие-то заунывные песни и странные крики…

Утром произошло удивительное событие, которое иначе как капризом больного не назовешь. Хан со скандалом выдворил своего воспитателя из юрты и пинками гнал до первой линии стражи, осыпая страшными проклятьями и бия его по костлявой спине плетью.

Старый ведун, плача от неслыханного позора и смертельной обиды, укрылся в шатре черкешенки<Черкешенка — кабардинка (просторен.). Кабарда издревле славилась как известный поставщик невест для титулованных особ Российской империи. > Джан — людям в глаза стыдно было смотреть.

Царица обласкала незаслуженно оскорбленного белобородого старца, просила, чтобы не насылал гнев степных богов на голову выжившего из ума больного, и вместо хана просила у него прощения. Затем, щедро одарив шамана баранами и тканями, собственноручно посадила на самого лучшего верблюда и отправила домой.

А хан тут же забыл о вопиющей несправедливости, допущенной им в отношении близкого человека. Владыка Степи переоделся в грубую конопляную рубаху, накинул бараний телогрей, отнятый у какого-то пастуха, и, велев наполнить черную юрту своим любимым оружием, объявил, что пускается в последний загул, желая предстать перед Сульдэ, как подобает настоящему воину в мирное время: бедным, пьяным до потери способности узнавать родных, но во всеоружии.

— Зачем Господин позорит нас перед лицом всей Степи?! — возопила любимая жена — черкешенка Джан, возглавившая делегацию родственников, пожелавших урезонить хана. — Чем мы прогневали Господина, что он отказался от подобающих его положению привычек и уподобился низкому харачу?<Харачу — простой человек, бедняк. > Мы в страхе думаем: а не сошел лис ума повелитель? Не одержим ли он злыми духами, что терзают по ночам его бессмертную душу…

— Идите все в заскорузлый зад больного верблюда, — повелел хан, не дослушав горскую красавицу. — А кто придет еще без спроса — велю отрубить башку…

Глава 2

Тимофей Христофорович Шепелев был не согласен с пунктуальными европейцами и прагматичными до мозга костей американцами, которые назойливо пытаются всучить всему миру постулат: каждый сам хозяин своего счастья и может подчинить Судьбу своей железной воле. И все невзгоды и происки врагов этому хозяину не помеха, если он крепко держит в руках штурвал своего корабля, ведя его уверенно среди коварных рифов по Реке Жизни.

Разумеется, эти ребята в чем-то правы, если им верит чуть ли не половина нашего шарика. И вообще, идея насчет крепких рук на штурвале Тимофею Христофоровичу вполне импонировала: как и большинству здравомыслящих людей, ему хотелось думать, что он также относится к числу тех самых сильных личностей, что не твари дрожащие, а право имеют.