Читать «Любовница. Война сердец» онлайн - страница 55

Юпитер мотнул своей головой вверх и опустил глаза, чтобы держать француза в поле зрения, и вы могли бы увидеть, как дрожит его шея и загривок, а это значит, что он собирается встать на дыбы. Но Десерней стоял на своем, по-прежнему разговаривая и не подходя ближе. Он вытянул руку. Юпитер снова мотнул головой, его челка подпрыгнула, а потом конь сразу же вытянулся и коснулся пальцев мужчины своими губами. Они стояли там вот так, на минимальном расстоянии друг от друга, и затем Десерней сделал шаг вперед и начал гладить рукой шею лошади.

Все это время мистер Гарри стоял, прижавшись спиной к стене, как маленькая фигурка, вырезанная из дерева. В его глазах были слезы — не от страха, но от жестокого разочарования, как будто жеребец ранил его. Когда Десерней сделал шаг вперед и положил одну руку за ушами жеребца, другой рукой он сделал знак у себя за спиной. Мальчик, скрытый от лошади телом Десернея, сделал шаг в сторону. Затем он проскользнул под оградой и побежал к своей матери.

Толпа издала вздох облегчения, похожий на порыв ветра. Все были рады, что все обошлось и никто не пострадал. Француз стоял рядом с лошадью, продолжая успокаивать ее нежной чепухой. Леди Гамильтон опустилась на колени, в белом платье, прямо на грязь и мусор, покрывающие пол, и взяла Гарри на руки.

Можно было слышать слова, которые он произносил, всхлипывая. «Мама! Юпитер меня не любит!» Он заплакал: «Я хотел с ним подружиться. Но Юпитер не позволил мне это сделать».

Она подняла глаза над головой сына, когда Десерней последний раз похлопал жеребца по спине и вышел из стойла. Он выпрямился и пристально посмотрел на нее. А позади и вокруг нас все снова возвращалось к жизни: толпа сразу же оживилась, и по конюшням пронесся гул голосов.

Шум и движение вернулись в полном смысле слова. Неподвижными оставались лишь два человека: леди Гамильтон и француз.

Я никогда не забуду их лиц. Она была мертвенно-бледной, из-за пережитого ужаса и страдания ее темные глаза расширились так, будто были вырезаны из мрамора, как у живой статуи. А его брови опустились так низко, что отбрасывали тень ему на глаза. У него был такой ужасный взгляд, и выглядел он так же устрашающе, как и тогда, когда сбил с ног полковника Кула, и неудивительно, что ни один джентльмен не захотел оказаться на его пути.

Я видел, как он сделал короткий глубокий вдох, так человек делает, когда окончательно теряет терпение или собирается разразиться проклятиями или рыданиями, и разрази меня гром, если я знаю, что это было в его случае. Потом он развернулся и ушел.

Он исчез в толпе так же быстро, как и появился, и когда шел широкими шагами по направлению к ним, люди расступались, как трава перед косой. И это был последний раз, когда мы его видели…

Это было за полчаса до того, как Себастьян Кул вообще смог предпринять какие-либо действия. Как бы он ни старался стоять прямо, он чувствовал тошноту и головокружение; у него не было никакого шанса поставить одну ногу рядом с другой, не говоря о том, чтобы покинуть место, где его достоинство было втоптано в грязь.