Читать «26-й час. О чем не говорят по ТВ» онлайн - страница 93

Второе, вдвое более эффективное, предприятие, которое решило делать кастрюли для своих сограждан, в лучшем случае работает в ноль. Потому что у покупателя, то есть у тебя, денег нет, чтоб купить его кастрюлю не то что за 30 рублей, а даже за 20, и даже за 5. Покупаешь ты ее только за 4. Но поскольку ЦБ искусственно держит высокий валютный курс и для этого проводит рублевую эмиссию, то стоимость кредита в стране уже гораздо выше, чем за рубежом. И в конечном счете, если стоит выбор между этими предприятиями, то второе закрывается, а первое удваивается. То есть побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто продает товар за валюту.

— Минуточку! А кто мешает второму предприятию тоже экспортировать свой товар? Никто не виноват, что там руководители мышей не ловят!

— Слушай, а нам что же, без кастрюль оставаться? Но не в этом даже дело. Чтобы разобраться досконально, возьмем тогда не кастрюльное производство, а продовольствие. Допустим, второе предприятие — это молокозавод, выпускающий, например, творог или сметану. Очевидно, что такой завод по целому ряду причин вынужден работать на внутренний рынок. На творог стоимостью один доллар по мировым ценам внутренних ресурсов у него уходит на десять рублей. Однако в конечном счете он будет закрыт, хотя вдвое эффективнее первого металлургического завода.

— А почему он будет закрыт? Его прямой конкурент тоже ведь не может свой творог на экспорт отправлять.

— Потому что кастрюльное производство фактически зафиксировало некое соотношение, которое не имеет ничего общего с нормальным и которое в конечном счете разбалансирует всю систему. Мы вывезли из страны товара на 20 рублей, а получили за это доллар. При том, что нормальное соотношение — 4:. Мы продали ресурсы нашей страны гораздо дешевле. То есть, по большому счету, страна работает себе в убыток. Это во-первых. Во-вторых, металлургический завод узаконил сверхрентабельность при неэффективности. И кредитовать банкиры будут именно его, а вовсе не молокозавод, который останется в итоге без кредитов. И в-третьих, молокозаводу теперь тоже приходится работать в условиях, где ресурсы, реальная стоимость которых 10 рублей, отечественный сырьевик может реализовать в стране не за 10, а за 20. И значит, творог этого молокозавода — в цене которого и корм скоту, и удобрения, и электроэнергия, и упаковка — тоже будет обходиться со временем не в 10 рублей, а в 20. А емкость рынка — не забывай! — все та же. Не продашь ты свой творог дороже, чем за 4. И тогда — все. Сворачивай лавочку.

Соответственно, работники молокозавода и всей цепочки производителей до него потеряют работу, предприятие — прибыль, общество — налоги и так далее.

— И что, все мы без творога останемся?