Читать «26-й час. О чем не говорят по ТВ» онлайн - страница 85
Илья Владимирович Колосов
— Упорное нежелание наших монополий продавать сырье за рубли связано, с моей точки зрения, не столько с техническими проблемами, которые решаются достаточно легко — просто переписываются контракты, — сколько со скрытой мотивацией сырьевиков. Ни для кого не секрет, что расчеты по экспорту российского сырья ведутся через офшорные компании. Это было уже предметом очень многих скандалов, когда нефть внутри России продается как скважинная жидкость под символическую цену и практически налоги не уплачиваются, а потом некое предприятие «Рога и копыта», зарегистрированное то ли на Кипре, то ли на Багамских островах, перепродает эту нефть уже по реальной цене. И использование этих офшорных механизмов позволяло недобросовестным продавцам присваивать себе огромную часть валютной выручки. Трудно сказать какую, но я думаю, что от 20 до 30 процентов валютной выручки от экспорта российского сырья уходило из-под российской юрисдикции, из-под контроля налоговых служб через офшорные зоны, через использование фирм-посредников. Поэтому когда сырьевикам говорят, что надо переходить на рубли, это означает, что больше механизма такого увода валютной выручки от контроля наших фискальных органов они реализовать не смогут. Если расчеты идут в рублях, значит все открыто для наших денежных властей и контролирующих органов.
Модель нашей экономики сегодня представляет собой следующее: хорошо живут те, кто поставляет за границу сырье и получает за него доллары или евро. На каждой следующей ступени передела продукции — из-за валютной политики и чиновничьих поборов — выгода уменьшается. А каждая следующая после сырья ступень — это наша с вами занятость, это образование для наших детей, это медицина и армия, это наука и услуги. Мы все включаемся в работу. И поскольку все это невыгодно — значит в нашей стране, кроме сырьевиков, никто и не нужен.
Но должно-то быть все с точностью до наоборот. Вот здесь — в сырье — минимальная выгода. Если ты из сырья сделал кастрюлю — заработал больше. Сделал самолет — еще больше, космический аппарат — и выгода должна быть космическая. И в этой системе все слои нашего общества сразу станут нужны.
— Россия должна для себя определить экономическую модель, в рамках которой она будет существовать в мире. До сих пор это была модель Маргарет Тэтчер, которую она сформулировала еще в 80-е годы: Россия — это труба и пара десятков миллионов человек для ее обслуживания. Вот, мы шли в этом направлении. Ни одного человека в России эта модель не устраивает, ну, кроме, может быть, тех, кто получает за нее деньги. Но альтернативной модели сегодня нет. Ее никто не обсуждает. Те люди, которые делают бизнес на перераспределении эмиссионных денег, пока не готовы расстаться с этим механизмом и со своей властью. Это их власть. Если этот механизм исчезнет — они лишатся власти, потому что они ничего не производят, не строят, не сеют, не пашут. Они исключительно делят напечатанные деньги. Так вот у них пока достаточно сил, чтобы заблокировать обсуждение темы, какой должна быть модель экономики в будущем.
