Читать «Изюм из булки. Том 1» онлайн - страница 41
Виктор Анатольевич Шендерович
– Они меня убьют.
И я давал чего просили.
Стезя порока
От заслуженной гауптвахты меня спасала лишь чудовищная слава предшественника – после него мои недовесы воспринимались как благодеяние.
Все это не мешало подполковнику Гусеву совершать утренние налеты на хлеборезку, отодвигать полки, шарить в холодильнике и заглядывать за хлебные лотки в поисках ворованного. Отсутствие заначек убеждало его только в моей небывалой хитрости.
«Где спрятал масло?» – доброжелательно интересовался подполковник. «Все на столах», – отвечал я. От такой наглости подполковник крякал почти восхищенно. «Найду – посажу», – предупреждал он. «Не найдете», – отвечал я. «Найду», – обещал подполковник. «Дело в том, – мягко, чтобы не обрушить вселенную в полковниьчей голове, пытался объяснить я, – что я не ворую». «Ты, Шендерович, нахал!» – отвечал на это подполковник Гусев и на рассвете опять выскакивал на меня из-за дверей, как засадный полк Боброка.
Через месяц полное отсутствие результата заставило его снизить обороты – может быть, он даже мне поверил, хотя, скорее всего, просто не мог больше видеть моей ухмыляющейся рожи.
Мне между тем было не до смеха. Бандит Соловей успел так прикормить дембелей и прапорщиков, что мои жалкие попытки откупиться от этой оравы двумя паечками и десятью кусками сахара только оттягивали час неминуемой расправы.
Лавируя между мордобоем и гауптвахтой, я обеспечивал полку пропитание. Наипростейшие процедуры превращались в цирк шапито. «Рыжим» в этом цирке работал кладовщик Витя Марченков. Он бухал на весы здоровенный кусище масла и кричал:
– О! Хорош! Забирай!
– Витя, – смиренно вступал я, – подожди, пока стрелка остановится.
Витя наливался бурым цветом.
– Хули ждать! – кричал он. – До хуя уже масла!
– Еще триста грамм надо, – говорил я.
– Я округлил! – кричал Витя, убедительно маша перед моим носом руками-окороками. – Уже до хуя!
Названная единица измерения доминировала в расчетах кладовщика Марченкова, равно как и округление в меньшую сторону с любого количества граммов.
На мои попытки вернуться к таблице мер и весов Марченков отвечал речами по национальному вопросу, впоследствии перешедшими в легкие формы погрома.
Получив масла на полкило меньше положенного, я, как Христос пятью хлебами, должен был накормить этим весь полк – плюс дежурных офицеров, сержантов и дембелей, в накладной не учтенных. И хотя ночные нормы я снизил до минимума, а начальника столовой прапорщика Кротовича вообще снял с довольствия (за наглость, чрезмерную даже по армейским меркам), а все равно: не прими я превентивных мер – трех тарелок на утренней выдаче не хватало бы, как пить дать.
Приходилось отворовывать все это обратно – и, взяв ручку, я погрузился в расчеты.
Расчеты оказались доступными даже выпускнику Института культуры. Полграмма, слизанные с каждой пайки и помноженные на количество бойцов, давали искомые три тарелки масла – плюс еще несколько, которые я мог бы съедать самолично, если бы меня не тошнило от одного запаха.