Читать «Мессалина. Трагедия императрицы» онлайн - страница 45

Калигула подозрительно посмотрел на говорившую, обдумывая ее слова, и вдруг расплылся в улыбке, обнажившей крепкие желтые зубы:

– Ты хочешь сказать, что я скоро заслоню само солнце? Что я сильнее Гелиоса? О да, мне самому иногда кажется, что я сын бога, и бабка Юлия только прикидывалась, что родила мою мать от жалкого Агриппы! На самом деле она переспала со своим отцом и императором, моим прадедом, божественным Августом! Мать Александра Великого, Олимпиада, тоже утверждала, что родила сына от македонского царя Филиппа, но всем давно известно, что на самом деле он был сыном Геракла. Так и я вынужден считать своим прадедом Агриппу, хотя это полное вранье!

В мгновение ока улыбка слетела с его губ, и глаза бешено уставились на какую-то точку, за мраморной стеной Септы. Мессалина почувствовала, что у нее от страха потек холодный ручеек между лопатками, и она впервые подумала, что любовь Калигулы, пожалуй, слишком высокая цена за диадему императрицы. Он был просто страшен с волчьим оскалом на лице.

Почувствовав, что Калигула теряет над собой власть, потянулась к брату Друзилла, что-то нашептывая ему на ухо. Все в городе знали, что она одна может смягчить сердце Гая Цезаря, и Мессалина была вынуждена признать, что вмешательство императорской сестры на этот раз было как нельзя более кстати.

Услышав голос Друзиллы, Калигула быстро успокоился. Поднятые плечи опустились, гримаса сбежала с лица и, не стесняясь нескольких тысяч зрителей, успевших занять отведенные им места, он обнял хрупкие плечи сестры и прижался к ее рту жадным поцелуем. Все затаили дыхание, глядя, как оскверняются незыблемые семейные традиции Рима. А Калигула, поняв, что вызвало напряженную паузу в разговоре, погладил тонкую шею девушки.

– Какая прелестная шейка, а махни я рукой – и головка сестры слетит с ее прелестных плеч… Что уставились? Почему Осирису можно трахать свою сестру Изиду, а мне свою нельзя даже поцеловать?..

За спиной невозмутимо взиравшего на арену Макрона беззвучно возник распорядитель игр и что-то прошептал на ухо префекту претория. Тот поднял ладонь, прося подождать, и склонился к уху императора:

– Манлий спрашивает, можно ли начинать мунера? Все ждут твоего приказа.

Тяжело дышащий Калигула огляделся по сторонам: на трибунах жадно ожидали начало действа несколько тысяч человек, рассевшихся согласно занимаемому ими месту в римской иерархии. Первые ряды по традиции оккупировали сенаторы, за ними – всадники, а наверху галдела городская беднота. Среди мест на галерке два отдельных сектора были отведены женщинам и не надевавшим еще мужские тоги юным зрителям. В проходах между рядами суетились разносчики воды, торговцы сувенирами и букмекеры.

– Голубь будет сегодня биться? – спросил он капризно, разглядывая посыпанную зеленым песком арену.

– Да, Гай Цезарь, в последней паре.

– Хорошо… Тогда начинайте, и побыстрее, а то я уже успел проголодаться.

* * *

Первая половина дня не вызвала у Мессалины ничего, кроме скуки. После торжественного открытия игр выступали дрессировщики, показывали свое искусство венаторы, танцевали смертельные танцы с быками участники таврокатапсии, а Калигула любезничал с Друзиллой, совершенно не замечая расстроенную гостью. Пропадали даром нечеловеческие усилия, затраченные на придание ее красоте законченности праксителевской статуи.