Читать «Африканскими дорогами» онлайн - страница 70

Какие же идеи оправдывали существование запретов в глазах человека архаичного общества, придавали им необходимую видимость разумности?

Некоторые табу имели, на первый взгляд, моральный характер. Например, строжайшее запрещение женского адюльтера у очень многих африканских народностей. Европейцу это табу кажется настолько естественным, что он склонен забывать, что основания этой этнической нормы в африканском обществе совершенно иные, чем в европейском.

У ланго измена женщины рассматривалась как серьезнейшее преступление и каралась смертью. По их мнению, внебрачная связь была отнюдь не простым моральным прегрешением, а нарушала основные принципы племенного общества, создавала для него определенную угрозу. Существовало выражение, что измена «портит род». В чем его смысл?

В родовом обществе кровные связи играли особую роль. Ими определялось нечто большее, чем поверхностные взаимоотношения людей; сознание общности происхождения спаивало этих людей в сплоченную, монолитную группу. И адюльтер порождал опасность именно для этой духовной, моральной целостности рода, причем нераскрытая связь представлялась особенно угрожающей, потому что никто не мог предупредить возникновения в ее результате невидимой трещины в общине, которая неизбежно обнаружилась бы позднее и причинила роду непоправимый ущерб.

К тому же адюльтер нарушал отношения не только между живыми. Им вносилась смута в отношения между родом и его предками, которые, согласно широко распространенным верованиям, защищали сородичей от несчастий — голода, болезней, нападений. Появление в общине человека, не связанного с предками какими-либо узами, возмущало духов — хранителей рода и могло породить непрекращающуюся полосу бедствий. Опять-таки, когда адюльтер оставался нераскрытым, члены рода не могли предупредить его последствий.

Жесткое осуждение адюльтера поучительно сопоставить с отношением к бездетности. Бездетность обычно покрывала позором и женщину и ее мужа, а бездетных женщин много в Африке: у одних дети погибали в преждевременных родах, у других — в младенчестве от болезней. У фанти Ганы в таких случаях обращались к ведунам. Те обычно подтверждали, что беда вызвана злой судьбой. Тогда в отцовском роду женщины совершались особые обряды, призванные умилостивить его предков-хранителей. Приносились жертвоприношения, за которыми следовало ритуальное омовение женщины; злая судьба как бы символически изгонялась этим обрядом очищения.

У лугбара Уганды бездетные мужчины, умирая, становились ангувуа — предками, которые считались «забытыми» или «потерянными» для своих сородичей. Бесплодная женщина после смерти не допускалась и в эту группу. Она становилась «ничем».

Таким образом, и представления о бездетности как общественном позоре, и обращения к предкам за помощью, и очищение как средство защиты от беды — все это звенья типичной для предклассового общества системы истолкования окружающего мира, системы последовательной и стройной. Когда в нее пристально всматриваешься, то отдельные ее части так же хорошо сочетаются, как элементы головоломки, решение которой найдено.