Читать «Африканскими дорогами» онлайн - страница 181

— Вы, наверное, знаете, какая напряженная борьба сейчас идет в нашей стране, — говорил студент. — Далеко не всегда нам самим легко понять ее логику. А у Энгельса я нахожу идеи, которые проливают свет на переживаемое моей родиной время. Ведь он показывает, какие внутренние противоречия определяют общественное развитие.

— Какие же противоречия вы видите в окружающем обществе?

— Одно из самых острых — противоречие между направлением общественного развития, которое намечено и осуществляется партией, и классовым характером служащих нашего государственного аппарата, — ответил студент. — В то время как партия добивается укрепления национальной независимости, ограничения влияния буржуазии, а в ее программах речь идет о строительстве социализма, среди чиновников оказались чрезвычайно прочны буржуазные вкусы и привычки. Многие из них стали использовать свое положение для ускоренного обогащения, начали бороться за установление политического контроля над государственной властью.

— Какие это имело последствия?

Студент вспомнил несколько случаев, когда разложившихся чиновников снимали с их постов, отдавали под суд. Но это не могло коренным образом изменить положение. Коррупция продолжала разъедать государственную машину. Попытки положить этому конец лишь пугали бюрократию, которая использовала всё более коварные приемы борьбы против политического курса страны — экономический саботаж, заговоры, измену. Со своей стороны и власть оказывалась вынуждена прибегать ко все более жестким мерам подавления своих противников. Эта борьба была тем опаснее, что происходила среди людей, ответственных за судьбы государства.

Самолет, летящий из Канкана в Конакри, пересекает почти всю страну. Несколько лет назад я уже пролетал этим маршрутом. Саванна вокруг Канкана с редко растущими деревьями сменяется зелеными холмами плато Фута-Джаллона, потом возникают внизу редко разбросанные желтые пятна бананников и курчавые рощи масличной пальмы, а ближе к морю среди этих рощ появляются всё более полноводные речные потоки, пока, наконец, у самого побережья земля оказывается вся словно в кружеве многочисленных речных меандров. Такой я видел Гвинею годы назад, такой я увидел ее и сейчас.

— Поверьте, жизнь страны совершенно переменилась за эти годы, — прощаясь, сказал мне уже в Конакри студент. — Многое вы не узнаете.

И он исчез в шумной аэродромной толпе.

Действительно, в Конакри я почувствовал иную, чем прежде, атмосферу.

Гвинейская столица заметно выросла. Ее предместья дотянулись до аэродрома, теперь соединенного с городским центром новой широкой магистралью. Чувствовалось, что громадные людские массы нахлынули сюда со всех уголков страны. Руками пришельцев были сооружены эти бесчисленные, в один этаж белые домики под крышами из гофрированного железа. Чтобы кровлю не унесло ветром, на листы железа наваливались кирпичи, камни потяжелее.

Хотя Конакри рос скорее вширь, чем ввысь, в его облике появились новые выразительные черты. Нельзя не высказать восхищения работой советских архитекторов, построивших светлое, радостное здание Политехнического института. Привлекает внимание сооруженная по проекту архитекторов из ГДР типография. И все же, как и раньше, городской силуэт прежде всего определяют поднявшиеся высоко над столицей пышные, раскидистые кроны «сырных деревьев». Их черные, в зеленых пятнах прилепившихся к коре растений, стволы неохватны, а «ростом» они достигают нескольких десятков метров. В городе не столь уж много зданий, которые могли бы в этом отношении соперничать с деревьями-великанами.