Читать «Книга бытия (с иллюстрациями)» онлайн - страница 526

Разговор о книге напомнил Жене, что я оторвал их от срочной работы.

— Садись и записывай! — приказал он Пете. — А ты, Сергей, приткнись на диване, забейся в уголок и не мешай.

Женя расхаживал по комнате и громко, с выкриками в нужных местах, диктовал что-то вроде повести. Петя, притулившись у стола, старательно записывал. Иногда Женя украдкой поглядывал на меня: как мне нравится его творение? То, что он декламировал, звучало примерно так: «Я для нее надену новую рубашку. Черт ее знает, может, она обожает новую одежду на мужчинах. Я скажу ей, что потратился из-за нее, пусть она это ценит. Вообще я не терплю новых вещей, скажу я, но для вас, черт меня побери, готов на все. Когда пойдем в кино, почаще смотрите на меня, а я выпячу грудь — пусть все видят, что я в новой рубашке».

Петр Кроль, 1929 г.

Все остальное было в том же стиле. Неожиданно прервав диктовку, Женя распорядился:

— На сегодня хватит. Будем обедать — вдвоем: Сергей, к счастью, отказался. Пусть сидит на диване и, пока мы хлебаем борщ, развлекает нас литературными историями — он их много знает. Давай вон ту кастрюлю, пойду на кухню — разогрею.

Он ушел с кастрюлей, прихватив еще и чайник. Я спросил Петю:

— Ты что, в секретари к Жене нанялся? Хотя бы за деньги?

— За обед, — сказал Петя. — Иногда, вместо обеда, за ужин и ночлег.

— Похоже, он превращает тебя в раба.

— Наоборот. Он сам выдумал эту диктовку — для моего успокоения. Он так и сказал: «Чтобы не мучился совестью, что задарма столуешься, буду тебя эксплуатировать. И зверски! Это создаст у тебя впечатление, что не ты должен меня униженно благодарить, а я тебя, поскольку обязан тебе по гроб жизни». Согласись, оригинальная форма помощи.

— Что он диктует?

— Задумал какую-то повесть. Заявил недавно: она прославит меня на весь мир, потому что гениальна. И ты тоже станешь всесветно известным, ибо я занялся ею только для того, чтобы ты почувствовал себя трудягой, а не праздношатальцем. Ergo, и ты в некотором роде творец моего шедевра. История будет тебе за это признательна. — Петя покосился на меня и осторожно спросил: — Как ты думаешь, его повесть — графоманство?

Я засмеялся.

— Разве можно оценить крупную вещь по одному-двум абзацам? К тому же Евгений всегда был талантлив. Он может создать творение чудовищное, не лезущее ни в какие литературные ворота, — только не серятину. Так что в графоманстве я бы его не упрекнул. Скажи, а как его Мара? Он назвал ее сумасшедшей…

— Она такая же сумасшедшая, как мы с тобой, Сережа. Обычная девчонка — миловидная, хитренькая. Держится очень свободно. Это Жене, по-моему, не избежать психиатрички. У него и раньше были приступы эпилепсии — сейчас они участились. Он лечится люминалом, а теперь его трудно достать.