Читать «Как любят россияне» онлайн - страница 95

И еще Сережа любит повторять слова И. А. Бунина: «Разве бывает несчастная любовь?.. Разве самая скорбная в мире музыка не дает счастья?»

Только мне не легче от этих слов. За что судьба так наказала меня? Почему так поздно пришла ко мне любовь? Как устала я играть роль примерной, образцовой жены и хорошей подруги, улыбаться, когда хочется плакать, поддерживать беседу, когда хочется помолчать…

Как виновата я перед дорогими мне людьми!

Господи, дай мне силы донести свой крест, ведь у меня же еще совсем маленький ребенок!

Елена Никонова, г. Казань

Письмо убитому рэкетиру

Однажды в редакцию, где я работала, пришло в мой адрес письмо, которое надолго запомнилось и заставило вновь и вновь убедиться в правоте слов о том, что «неисповедимы пути любви мужчины и женщины». Я сохранила это письмо-исповедь.

Вот оно перед вами.

Так сложилось, что у меня нет человека, с которым я могла бы поделиться сокровенным, самым больным. Я не одинока. У меня благополучная семья, есть друзья. Но только вряд ли кто-нибудь из них сможет понять меня. Не знаю, возможно ли это вообще…

...

Я не героиня, да и герой мой скорее антигерой. Кто-то злобно сплюнет при одном упоминании его имени. Но мне так хочется, чтобы хоть один человек вместе со мной подумал о нем так же, как и я, с любовью, хоть он и не заслужил ее неправедной своей жизнью. Я пишу ему, ушедшему из жизни, это письмо:

«Ну вот и все. Теперь я точно знаю, где ты, мой милый. Непутевая жизнь твоя мотала тебя где-то долгих четырнадцать лет – добрую половину моей жизни. Моей страшной, счастливой и кошмарной, а в общем-то, обычной, полосатой жизни. Я не могу сказать, что все эти годы я неустанно думала о тебе. Я не могу сказать, что искала тебя. Нет, не думала и не искала. Тут другое – я не забывала тебя. Я не расспрашивала знакомых о тебе. Я не хотела знать, где ты и что ты теперь. И без того я знала, что несет тебя черт по кривой дорожке, на которую ты ступил в юные годы. И конец твой ранний и страшный я предвидела. Твоя судьба была, как говорится, написана у тебя на лбу. Слишком противоречив ты был, чтобы жить долго. В тебе удивительно уживались цинизм и благородство, жестокость и мягкосердечность, хамские выходки и неподдельная нежность. Так что конец твой – закономерность. Я никогда не годилась в спасительницы, и ты сам в свое время спас меня от меня же и от самого себя! Только вот не знаю – благодарить или проклинать тебя за это? Ты всегда незримо присутствовал в моей жизни – тот, прежний, а не тот, каким ты стал. Его я не знала! И вот передо мной эта злосчастная газета и несколько строк криминальной хроники: „Выстрелом из охотничьего ружья рабочий дока застрелил двоих рэкетиров – Р. и К., а также тяжело ранил третьего – Л., который находится в отделении реанимации. Признано, что рабочий дока действовал в пределах не обходимой самообороны“. Фамилии и инициалы указаны полностью. Словно удар током – это ты! Это тебя застрелил из охотничьего ружья рабочий дока. Это не совпадение. Это ты, мой милый, вымогал деньги у честного работяги. Это ты угрожал, бил стекла в его доме – и получил то, что должен был получить, не в этот раз, так в следующий, не из охотничьего ружья, так из милицейского оружия. Все! Чаша переполнилась. И вот теперь, читая газету, тысячи наших сограждан вздохнут с облегчением. Одной мразью стало меньше. Так справедливо подумают они о тебе, мой милый! И не с кем мне помянуть тебя добрым словом. Родных твоих я не знаю, да и вряд ли они поняли бы меня. Вот потому я и пишу тебе эти строки.