Читать «Как любят россияне» онлайн - страница 106

Мне было грустно всю дорогу. Уже в самом конце пути я призвала на помощь рассудок, внушив себе, что этот милый, веселый человек никак не может быть героем моего романа.

Вернувшись домой, я рассказала подругам о встрече с Алешей как об интересной, но завершившейся романтической истории. И неожиданно получила от него письмо (адрес я свой ему давала, но абсолютно не верила, что он напишет).

Письмо было написано карандашом красивым, мелким почерком. Алеша уверял, что так и не забыл мои глаза, голос с учительскими нотками, умолял меня ответить..

Удивляясь своей радости, я, однако, ответила сдержан но: пусть не воображает, что я этого только и ждала! Да и ответила, выждав паузу в несколько дней.

И тут же приходит второе его письмо. Он недоумевает по поводу моего молчания, пишет, что отпуск его мрачен. Он сердится, страдает и требует, чтобы я ответила запиской любого содержания.

...

Так завязалась наша переписка… Письма его были не только интересными, но и безукоризненно грамотными. Он писал о своей работе на заводе, общественных делах, спорте, новых фильмах. А заканчивал часто так: «Не высыпаюсь, не хватает времени на сон. Но все равно часто вижу тебя во сне, Аня, Анечка, Анюта».

Между тем у меня шла новая жизнь, связанная со школой, новыми коллегами и студенческими друзьями.

Писать в Москву я стала реже, да и оттуда письма приходили не так часто.

Алеша то извинялся за долгое молчание, то звал меня «далеким огоньком» и просил не мучить его – поскорее ответить.

К весне я познакомилась со своим будущим мужем. Алеша был так далеко… Да и что такое – один день знакомства? Я решила написать в Москву письмо. Последнее. Оно получилось длинным, трудным. Я предлагала прекратить переписку – зачем загружать почту? Но где-то между строк оставляла ему крошечную надежду: если он любит меня, он напишет другое письмо.

В глубине души, все понимая рассудком, я все-таки боялась рвать с Алешей. Чем-то держал он меня на таком расстоянии. И когда я шла к почтовому ящику, гордая своей решимостью, я опять вспомнила лицо худенького очкарика, его шепот в тамбуре вагоне: «Целую без разрешения» – и его короткий взгляд снизу.

В тот же день я получила большое письмо от него, полное нежности. И поняла, что случилось непоправимое. В положенное время я вынула из ящика его другое письмо – ответное на мое – со смешанными чувствами страха и надежды. И долго-долго смотрела на тетрадный листок, на верхней строчке которого было написано: «И… получил?..» И больше ничего. Я вспомнила, что в последнем большом письме он спрашивал с тревогой: «Так я скоро получу от тебя письмо, мой „огонек“?»

Всю жизнь я мучилась этой короткой фразой «И… получил?…». Что в ней – упрек? Разочарование? Боль или презрение?

Все его письма я бережно хранила (они и теперь целы), и один раз в год, во время длинного учительского отпуска, я усаживалась за уборку письменного стола, перебирала разные реликвии и перечитывала Алешины письма. И грустила, и радовалась. И снова смотрела на фотографию – не очень удачную – вихрастого мальчика. И снова была молодой… А пять лет назад, по традиции возвращаясь в молодость, я вдруг возмутилась несправедливостью судьбы: где-то жил не забывший былое человек, почти чужой и чем-то очень близкий, а я совсем ничего не знаю о нем.