Читать «Закат и падение Римской Империи. Том 1» онлайн - страница 318

Добродетели Константина приобрели особый блеск благо­даря порокам Максенция. В то время как галльские провин­ции наслаждались таким благоденствием, какое только было возможно в условиях того времени, Италия и Африка стра­дали под управлением тирана, внушавшего и презрение и отвращение. Правда, усердие льстецов и дух партий слиш­ком часто жертвовали репутацией побежденных для возве­личения их счастливых соперников; но даже те писатели, которые без всякого стеснения и с удовольствием подмечали ошибки Константина, единогласно сознавались, что Максен­ций был жестокосерд, жаден и развратен. Фортуна доста­вила ему случай подавить незначительное восстание в Афри­ке. Единственными виновными были губернатор и несколько человек из числа его приверженцев, но за их преступление поплатилась вся провинция. Цветущие города Цирта и Кар­фаген, а вместе с ними и вся эта плодородная страна были опустошены огнем и мечом. За злоупотреблением победой последовало злоупотребление законами и справедливостью. Многочисленная армия наушников и доносчиков нахлынула на Африку; люди богатые и знатные были без труда изобли­чены в сообщничестве с бунтовщиками, а те из них, которым император оказал свое милосердие, были наказаны только конфискацией их имений. Столь блестящая победа была отпразднована великолепным триумфом, и Максенций выс­тавил перед народом военную добычу и пленников из рим­ской провинции. Положение столицы было не менее достой­но сожаления, чем положение Африки. Богатства Рима слу­жили неистощимым запасом для его безрассудной расточи­тельности, а его чиновники, заведовавшие государственной казной, были очень искусны в деле обирания его подданных. В его царствование был впервые выдуман способ вымогать у сенаторов добровольные приношения, а так как размер этих приношений незаметным образом все увеличивался, то и по­воды для их взимания, как-то: победа, рождение принца, бракосочетание или консульство монарха - умножались в та­кой же пропорции. Максенций питал к сенату такую же непримиримую ненависть, какая была отличительной чер­той большинства римских тиранов; к тому же его неблаго­дарное сердце было неспособно простить сенату ту велико­душную преданность, которая возвела его на престол и по­могла ему устоять против всех его врагов. Жизнь сенаторов зависела от его придирчивой подозрительности, а бесчестье их жен и дочерей придавало в его глазах особую прелесть удовлетворению его чувственных влечений. Нетрудно по­верить, что влюбленному императору редко приходилось вздыхать понапрасну; но всякий раз, как убеждения оказы­вались недействительными, он прибегал к насилию, и в исто­рии упоминается только об одном достопамятном примере благородной матроны, охранившей свое целомудрие добро­вольной смертью. Солдаты составляли единственный разряд людей, к которому он, по-видимому, питал уважение или которому он старался нравиться. Он наполнил Рим и Ита­лию войсками, втайне поощрял их буйства, не мешал им безнаказанно грабить и даже убивать беззащитных жите­лей и, дозволяя им такие же беспутства, какие совершал сам, нередко награждал своих любимцев или великолепной виллой, или красивой женой какого-нибудь сенатора. Госу­дарь с таким характером, одинаково неспособный повелевать и в мирное время, и на театре войны, мог купить предан­ность армии, но никак не мог приобрести ее уважение. А между тем его гордость ни в чем не уступала другим его порокам. В то время как он влачил свою праздную жизнь или внутри своего дворца, или в соседних садах Саллюстия, он неоднократно утверждал, что он один - император, а что ос­тальные монархи не более как его наместники, которым он поручил охрану пограничных провинций для того, чтобы сам он мог без всякой помехи наслаждаться удобствами столич­ной жизни. Рим, так долго сожалевший об отсутствии своего государя, считал это присутствие величайшим для себя не­счастьем в течение всех шести лет царствования Максен­ция.