Читать «Закат и падение Римской Империи. Том 1» онлайн - страница 308

Британская экспедиция и легкая победа над варварами Ка­ледонии были последними подвигами Констанция. Он кон­чил жизнь в императорском дворце в Йорке через пятнад­цать месяцев после того, как получил титул Августа и почти через четырнадцать с половиной лет после того, как был воз­веден в звание Цезаря. Немедленно вслед за его смертью сос­тоялось возведение на престол Константина. Идеи наследо­вания и преемничества так свойственны нашему уму, что большинство человеческого рода считает их основанными не только на здравом смысле, но и на самой природе вещей. На­ше воображение охотно переносит эти принципы с частной собственности на управление государством, и всякий раз, как добродетельный отец оставляет после себя сына, оправ­дывающего своими личными достоинствами уважение или надежды народа, в пользу этого сына действует с непреодо­лимой силой совокупное влияние предрассудка и привязан­ности. Цвет западных армий сопровождал Констанция в Британию, и, сверх тогo, национальная армия была усилена многочисленным отрядом алеманнов, находившихся под на­чальством одного из своих наследственных вождей - Кро­ка. Приверженцы Константина старались внушить легио­нам высокое мнение об их силе и убеждение, что Британия, Галлия и Испания одобрят их выбор. Они спрашивали сол­дат: неужели можно хоть одну минуту колебаться и вместо того, чтобы признать своим вождем достойного сына их возлюбленного императора, с позорной покорностью ожи­дать прибытия какого-нибудь никому не известного иност­ранца, на которого угодно будет государю Азии возложить главное начальство над армиями и провинциями Запада? Вместе с тем им намекали на то, что признательность и щедрость занимают выдающееся место среди добродетелей Константина. Этот хитрый принц не хотел показываться войскам прежде, нежели они будут готовы приветствовать его званиями Августа и императора. Престол был целью его желаний, и, даже если бы честолюбие менее влияло на его действия, он должен бы был стремиться к этой цели как к единственному средству спасения. Будучи хорошо знаком и с характером и с чувствами Галерия, он очень хорошо знал, что для того, чтобы жить, ему необходимо царствовать. При­личное и даже упорное сопротивление, которое он притворно выказал по этому случаю, было рассчитано на то, чтобы оправдать его узурпацию, и он тогда только уступил перед громкими возгласами армии, когда у него накопилось доста­точно приличного материала для письма, которое он немед­ленно отправил к восточному императору. Константин уве­домлял Галерия о горестной кончине своего отца, скромно заявлял о своем естественном праве наследовать Констан­цию и почтительно сожалел о том, что вызванное привязан­ностью к нему насилие со стороны армии не позволило ему искать императорского достоинства правильным и конститу­ционным путем. Первыми душевными движениями Галерия были удивление, разочарование и ярость, а так как он редко мог сдерживать свои страсти, то он громко пригрозил, что предаст огню и письмо и посланца. Но его гнев скоро утих, а когда он поразмыслил о сомнительных шансах войны и взве­сил личные достоинства и силы своего соперника, он согла­сился на сделку, которую Константин имел благоразумие ему предложить. И не порицая, и не одобряя выбора британ­ской армии, Галерий признал сына своего умершего сопра­вителя государем провинций, лежащих по ту сторону Альп, но дал ему только титул Цезаря и четвертое место между римскими монархами, а вакантное место Августа предоста­вил своему любимцу Северу. Таким образом, внешнее един­ство империи осталось ненарушенным, а Константин, уже обладавший сущностью верховной власти, стал без нетерпе­ния дожидаться случая, чтобы приобрести и ее внешние от­личия.