Читать «Падение Кимас-озера» онлайн - страница 23

Один из них улучил секунду, когда мимо пробегал Антикайнен, и сказал:

— Ваше превосходительство, мы не можем так быстро итти, мы задыхаемся.

— Кто не сможет итти, тот не сможет и жить дальше! — крикнул, пробегая, товарищ Антикайнен, и он был прав: ведь ни одна собака не должна была знать о нашем движении, ни одна!

Мы шли вперед и вперед.

Передовые свернули вниз.

Мы покатились по откосу берега.

Один за другим скатывались на покрытую льдом и снегом реку. Мы пошли вперед по ней.

Капли пота, стекая со лба на глаза, мешали смотреть сквозь пелену валящегося снега.

Ремни натирали плечи.

Я пробовал несколько раз передвинуть их немного в сторону — не помогало, через минуту они снова соскальзывали обратно.

От пота рубаха стала совсем мокрой и плотно прилипла к телу.

Но мы шли все вперед, вперед... Все мои ощущения, все мои мысли, кажется, уходили в ноги.

— Ребята, нажимайте, скоро привал, — говорил я своему взводу. — Не подавайте вида пленным лахтарям, что вы устали, пусть почувствуют, как мы отличаемся от них. — Так подбадривал я своих ребят, и мне казалось, что ноги мои разбухают все время, превращаются в чурбаны, на которые вплотную, как резиновые, прилитые, насажены валенки.

И то, что эти чурбаны были мокры, было вполне понятно.

Рубахи наши тоже были мокры от пота. И пот проступал через рубахи на мех полушубков. И в самом деле, мех уже тоже был настолько мокр от пота, что отдельные капли, стекая, собирались на углах полушубка и, медленно сочась, падали прямо в валенок.

Если бы мне кто-нибудь рассказал об этом, я бы не поверил, но теперь дело было не в том, верить или не верить, а в том, чтобы итти вперед во что бы то ни стало. Вперед!

Я увидел, что немного отстаю, нажал, оттолкнулся палками и в мутнеющем сумраке наступающего зимнего вечера чуть не наскочил своими лыжами на лыжи впереди идущего. Я осмотрелся.

— Что с тобой, Аалто? — спросил я, запыхавшись.

У него не было балахона: балахон был разодран штыком, и, чтобы он не путался под ногами, Аалто его снял.

— Что с тобой, Аалто? — повторил я. — У тебя ведь полушубок покрыт льдом, ты совсем оледенел. Что с тобою?

— А ты посмотри, может, и сам ты не лучше! — буркнул под нос Аалто.

Я снял с левой, пораненной, руки варежку и стал ощупывать свой полушубок. Аалто был прав: мой полушубок был тоже покрыт ледяным покровом, хрустящей покрышкой.

Почти у всех ребят образовались на полушубках ледяные корки.

Пот, проходя через баранью кожу наружу, сразу остывал: его схватывал мороз.

Ледяная корка на полушубках — и пот, стекающий каплями, по мокрому меху! И то и другое сразу! И мы разгоряченной грудью вдыхали морозный воздух, рискуя с каждым глотком получить воспаление легких, и продолжали итти вперед в мокрых, обледенелых полушубках.

Мы шли по реке, и в сумерках наступающей ночи не было видно передовым товарищам, что местами, чорт знает откуда, вода выходила из-подо льда.

Передовики проскочили на лыжах эти зловредные места, и за ними весь отряд.

Кто хоть раз в жизни надевал на ноги лыжи, тот поймет, что это значило. Лыжа снизу быстро застывала, вода, попавшая на нее, замерзала и, прилипая, тормозила движение. К лыжам прилипал комками снег, и они уже никак не хотели итти ни вперед, ни назад. Легче итти по глубокому снегу пешком, чем на таких лыжах. И почти у всех нас лыжи въехали в воду.