Читать «Победные трубы Майванда. Историческое повествование» онлайн - страница 76

Шер Али-хан следовал за эскадронами верхом на высокой лошади местной породы каттагани. Под ним было английское седло, покрытое темным бархатом с золототкаными узорами, а поверх него — вальтрап, чепрак из меха черного бадахшанского медведя. Уздечка была украшена золотыми пластинками, стремена отделаны серебром и эмалью. На эмире был его обычный темный мерлушковый кулох, легкая меховая шуба, надетая поверх куртки с шалевым воротником, и шаровары со штрипками для верховой езды. Из-под шубы виднелся золоченый пояс с висящей на нем изящной кабульской шашкой.

Правителя и окружавшую его группу приближенных широким кольцом охватывал отряд телохранителей. Несколько сзади в сопровождении казаков и афганских всадников ехало русское посольство. За ним двигался обоз, также охраняемый конницей. Замыкали шествие пехотинцы. Впрочем, батальонные и эскадронные значки мало соответствовали наличному составу войск. И батальоны и эскадроны не были укомплектованы полностью: Шер Али-хан надеялся, что Кабул удастся отстоять, и оставил для его защиты дополнительные силы, сократив свою лейб-гвардию.

Понятие о достоинстве эмира и правила восточного этикета предписывали не проявлять излишней поспешности при передвижении. В первый день было пройдено около пяти миль. Для стоянки избрали пустынное урочище около селения Гульджатай. Здесь эмира настиг посланец из столицы. Якуб-хан сообщал, что инглизи, заняв Джелалабад, не продвигаются дальше, но на юге приблизились к Кандагару и город вот-вот падет.

«Инглизи обратились ко мне как к наибу Кабула, приглашая прибыть в Джелалабад для мирных переговоров, — писал далее Якуб-хан. — Однако, поскольку вы, опора Аллаха на земле, не поручали своему сыну и покорному слуге вести переговоры с врагами отечества, им был послан меч отказа и кольцо надежды — в виде совета обратиться с этим к вашей милости и мудрости…»

Подтверждая сказанное, Якуб-хан прислал копию своего ответа англичанам, завершавшегося словами: «А так как наш отец, мудрый глава народов Афганистана, поставил ныне ногу в стремя поездки в Петербург, то и вам следует обратиться туда со своими предложениями».

Шер Али-хан не без внутреннего волнения ожидал, когда вскроют зловещие послания из столицы, скрепленные миндалевидной печаткой сына. Известия и вправду оказались неприятны, но не настолько, как этого можно было ожидать. Инглизи, видимо, опасаются забираться зимой в глубь страны. А Якуб-хан, несмотря на свои старые грехи, не поддается их нажиму и посулам… Это уже хорошо. Но с приближением тепла враги возобновят наступление — он знал упрямую настойчивость инглизи в достижении своих целей. А в том, что они стремятся захватить Афганистан и превратить его правителя в бессловесную куклу, наподобие какого-нибудь низама или махараджи, эмир не сомневался.

Сомневался он, к великому своему прискорбию, в другом — в твердости Якуб-хана. Надолго ли хватит у него решимости отвергать льстивые заигрывания хитрых и наглых соседей, войска которых уже топчут афганские земли. «Наиб Кабула»… А как он себя поведет, когда к нему обратятся иначе, скажем, «эмир Афганистана»?! Достанет ли ума разобраться в том, что кроется за сладкими речами и золотом инглизи?.. Нет, нельзя допускать и мысли о недомогании, надо вернуть былую энергию и торопиться, торопиться!